Гнев в ее глазах постепенно гаснет, на его месте остается лишь глубокая печаль. Душераздирающая скорбь. Когда моя хватка слабеет, она вырывается и уносится вверх по лестнице.

Я вынужден бежать за ней.

Я замираю на мгновение, а затем оборачиваюсь, чтобы взглянуть на Венди: она подбирает с пола свой шарф, бросает на меня наполненный болью взгляд и выскальзывает через парадную дверь. И я иду в спальню Джун.

Когда я прохожу мимо, Эндрю все еще сидит на кровати Тео.

Все еще смотрит в пустоту.

Черт.

Черт.

Тяжело вздохнув, я нахожу Джун, свернувшуюся калачиком на кровати. Ее колени прижаты к груди, а лицо спрятано. Она крепко обнимает Агги, всхлипывая.

Пока я смотрю на нее, застыв в дверях, меня охватывает знакомое чувство, и единственное слово срывается прежде, чем я успеваю его обдумать:

– Джунбаг.

Она замирает, это слово эхом разносится по комнате.

Джунбаг.

Я не называл ее так уже несколько недель. Как я мог? Это прозвище родилось из невинности и чистоты. Незапятнанной любви.

Но теперь я знаю, как звучит ее желание. Я запомнил, как ее изгибы впивались в меня, когда я тянул ее за волосы, исступленно целуя. Я видел голубые искры пламени в ее глазах, когда она смотрела на меня так, как никогда не должна была смотреть.

Боже, зачем она меня поцеловала?

Зачем она пошла и сделала это?

И почему у меня не хватило силы противостоять ей?