– Тебе больно? – Я сдерживаюсь, пытаюсь не потерять контроль.

– Нет. Продолжай. – Она впивается ногтями мне в затылок, обвивается вокруг меня ногами, притягивая ближе.

– Боже, как же с тобой хорошо…

Я набираю скорость. Я не могу удержаться.

Джун изгибается и откидывает голову назад так, что волосы рассыпаются по дивану. Она притягивает мое лицо к своей груди, и я двигаюсь в ней быстрее, губами обхватывая ее темный сосок. Она стонет. Она умоляет меня не останавливаться. Мы танцуем с дьяволом, но она самое чистое, чем я когда-либо наслаждался. Сладкий, запретный плод.

И я тону в ней.

Я уступаю всему, что мы есть, и всему, чем, я никогда не думал, мы можем быть.

Я сжимаю ее бедра, погружаясь в нее, и прикусываю ей грудь, отчего она вздрагивает. Она всхлипывает и царапает меня, впиваясь ногтями мне в плечи. Я скольжу губами выше, прикусываю мочку уха и шепчу:

– Ты хранила ее для меня, Джун? – Я просовываю руку между нашими сплетенными телами, чтобы коснуться клитора. – Ты берегла это для меня?

Она вскрикивает, крепко сжимая бедра:

– Да.

– Черт.

Я начинаю двигаться все быстрее. Наши стоны становятся громче, когда я дарю ей безудержный поцелуй. Я кладу руку на молочного цвета шею и нежно сжимаю ее, как будто заявляю свои права на то, что всегда было моим. Другой рукой ласкаю клитор, доводя ее до очередного оргазма, отчаянно желая, чтобы она прыгнула с этого обрыва вместе со мной.

Я должен был все это сделать для нее волшебным. Отнести ее в свою постель и боготворить под прохладными, чистыми простынями, пока она, обессиленная, не заснет, пока рассвет не окутает нас красно-оранжевым сиянием и пока она не укутается в мои объятия, уснув.

Но это не выхолощенная сказка.

Это грязно и чертовски горячо.

Я уничтожаю ее с каждым яростным толчком. Наши языки вязнут друг в друге, пока одной рукой я сжимаю ей горло, а другой вырываю из нее очередной оргазм.

Моя собственная разрядка приближается, когда я вхожу в нее, узкую и жаркую.

Я хриплю ей в губы:

– Я сейчас кончу в тебя.