Брант стонет. Его руки скользят под футболкой к моим бедрам, после чего он сжимает мои обнаженные ягодицы. Мы все еще стоим, прижавшись лбами; наши губы находятся на расстоянии нескольких миллиметров друг от друга. Он притягивает меня за бедра к себе и говорит:

– Тогда солги мне.

Солгать ему?

Лгать человеку, который всегда показывал мне только правду?

Истинную силу… истинный смысл… истинную любовь.

Нет.

Я не могу. Не смогу.

Прикусив губу, я качаю головой и пораженно вздыхаю; он ослабляет объятия. Брант отступает назад и опускает голову с таким видом, будто он проиграл битву, в которой заранее знал, что ему не победить. Когда наши глаза встречаются, он спрашивает:

– Почему ты не сказала мне, что ты все еще девственница? – В вопросе сквозит боль. Он звучит так, как будто мой выбор физически ранит его.

Я пожимаю плечами с напускной легкостью, хотя чувствую совсем не так.

– Я была не в курсе, что ты не знаешь.

– Я слышал тебя, Джун. Я слышал, как три года назад ты рассказывала своим подругам, что занималась сексом.

– Я… – Я мысленно возвращаюсь назад, пытаясь определить, о чем он говорит. В памяти всплывает смутное воспоминание о том, как мы сидели втроем с Селестой и Жен на полу у меня в комнате летним днем. Конечно, я солгала. Все мои подруги уже занимались сексом, и я хотела присоединиться к ним. Я хотела чувствовать себя взрослой и важной, как они.

– Я придумала историю, просто чтобы вписаться. Я не знала, что ты меня слышал.

Он смотрит на меня так, будто этот пустяковый момент разрушил всю его жизнь.

– Брант… – Я делаю шаг вперед, снова пытаясь закрыть эту пропасть между нами, но он отступает, и мое сердце пропускает удар. – Это неважно, ладно? Неважно.

– Как ты можешь так говорить? – Он сглатывает, качая головой. – Ты… действительно хранила себя для меня? Потому что эта ошеломительная новость звучит сегодня иначе, чем прошлой ночью, в самый разгар момента.

Я сжимаю пальцы в кулаки и опускаю глаза в пол.