Балконная дверь, распахнутая настежь, впускает в комнату песни птиц, болтовню прохожих и гул уличного движения, но все это заглушает звук моего сердца, умоляющего мальчика услышать наконец правду.

Потирая лицо ладонями, Брант сдается и прерывисто вздыхает. Он смотрит на диван, потом на настенные часы за моей спиной. Потом снова на меня.

– Мне нужно идти на работу, – коротко говорит он. Я не знаю, откладывает ли он разговор на вечер или же на неопределенный срок.

Наконец он отводит взгляд и обходит меня, направляясь в коридор. Я смотрю на него. Я смотрю на него сквозь затуманенные от слез, опухшие глаза, гадая, услышал ли он мою мучительную правду.

Через несколько секунд я получаю ответ.

– Джун… – Брант колеблется, стоя у распахнутой двери и глядя на меня через плечо. Он перебирает пальцами в кармане, позвякивая ключами. Он колеблется. И потом говорит: – Лучше бы ты мне солгала.

Он выходит и закрывает дверь, а я со слезами на глазах падаю на злосчастный диван.

* * *

– Поехали со мной в Нью-Йорк. Пожалуйста?

Я сижу напротив Селесты в кафе-мороженом, поедая мороженое в рожке за одним из уличных столиков. Ее слова превращает теплый летний ветерок в лед.

– Ты же знаешь, я не могу.

Это последний день пребывания Селесты в городе – после этого она улетит обратно в свою новую блестящую жизнь в Нью-Йорке. Мы хотели встретиться в последний раз перед тем, как снова вернемся к общению через сообщения и Facetime.

– Почему нет? – Она перекидывает косу через плечо, нахмурившись. – Я знаю, что тебе нужно было время после всего, что… случилось в прошлом году… – Она смотрит на меня с сочувствием. – Но я думаю, что время пришло, Джун. У танцев есть срок годности, и меня бы убило видеть, как истекают твои мечты.

Я смотрю вниз на маленькие лужицы подтаявшего клубничного мороженого, капающего на деревянный столик.

– Я больше не та девушка. Я не знаю, что я хочу делать.

– Это чушь, – возражает она, откинувшись на спинку пластикового стула. – Ты была рождена для этого. Ты была самой талантливой в нашем классе, и все это знали. Камилла написала тебе блестящее рекомендательное письмо.

– Да, но Камилла не похоронила своего брата, а потом не влюбилась в… – Я осеклась, подбирая слова. – В того, в кого не должна была.

Селеста прикусывает губу, прищуриваясь.

Она знает о Бранте.

Она видела тот развратный поцелуй на выпускном своими собственными глазами, как и Женевьева. С тех пор мы почти не говорили об этом, но они обе без остановки допрашивали меня в ту ночь.