Я чувствую, как мою кожу постепенно стягивает под тяжестью сценического грима, пока убираю выбившиеся пряди волос невидимками. Мне становится намного легче без огромного реквизита животного, в котором я выступаю, но от ярких огней и тесного пространства у меня всегда все сжимается в груди во время антракта.

По спине проносится приятная дрожь, в животе легкий трепет, когда мое отражение смотрит на меня из зеркала. Сейчас я выгляжу по-другому. Теперь я танцовщица… я танцую на Бродвее, воплощаю свою мечту, и, помимо сложного макияжа, наложенного на все лицо, настоящая перемена – в моих глазах.

Я повзрослела.

Беатрис наталкивается на меня и, изображая пальцами кошачьи коготки, подмигивает мне.

– Где Селеста? – интересуется она, обмахиваясь одной из программок. От жары прядки ее темных волос прилипли ко лбу.

– Курит, – отвечаю я, улыбаясь, после чего падаю на стул и подкатываюсь к туалетному столику. Зеркала с подсветкой расположены вдоль стен, обрамленные теми самыми винтажными голливудскими лампочками и различными фотографиями артистов.

К моему личному зеркалу прикреплена лишь одна фотография – фото с выпускного, где мы с Тео и Брантом.

Оно приносит мне удачу и успокаивает.

Сегодня перед выступлением я разговаривала с Брантом, но казалось, что он был занят, так как постоянно отвлекался на что-то. Окружающие шумы съели большую часть нашего разговора, как будто он прогуливался где-то среди людей. Я подумала, не гулял ли он с кем и не мешает ли мой звонок его планам. Но он успокоил, сказав, что у него есть для меня подарок. Теперь весь вечер меня мучает любопытство. Что это может быть? Как бы сильно я ни хотела знать, что это за подарок, еще сильнее я хочу, чтобы он вручил мне его лично.

Расстояние – это тяжело.

С каждым днем становится все труднее, и, хотя у меня насыщенная интересная жизнь, а карьера идет в гору, я никогда не буду чувствовать себя по-настоящему счастливой. В моем сердце всегда будет не хватать огромного фрагмента.

Мне всегда будет не хватать его.

– Она курит без меня? Стерва. – Беатрис проталкивается сквозь толпу танцоров, все громко болтают и жадно пьют воду из бутылок, перегруппировываясь после тяжелой первой половины представления.

Время сосредоточиться.

Пока я наношу фиксирующий спрей, слышу, как мое имя эхом разносится сквозь море людей.

– Джун!

Я вскидываю голову и оглядываюсь по сторонам, пытаясь определить, откуда доносится голос Селесты. Меня окружают «гиены» и «львы».

– Вот дерьмо, девочка, смотри-ка, что кошка притащила… в буквальном смысле!