Он задумчиво мне кивнул, словно понимая, о чем я ему говорю. Вряд ли такое можно было понять в четыре года.

– Мою лучшую подругу зовут Хейли. Я подрался из-за нее в садике. И мне совсем не стыдно!

Я немного усмехнулся и почувствовал прилив любопытства.

– Почему ты подрался?

– Я ударил Чейза. Из-за него моя Хейли плакала!

– Молодец. Ты очень правильно поступил.

– Джуд, – суровым тоном одернула меня Лила, но я прекрасно понял, что она едва сдерживает смех.

– Он ведь искренне защищал свою даму сердца, так?

Ноа кивнул:

– Да! Она потом меня поцеловала, – засиял он. Этот малыш был таким маленьким и милым, что я не мог не улыбнуться ему. Сын Лилы. Это сын Лилы…

– Ты счастливый малый. Очень здорово найти свою любовь так рано. Теперь тебе не придется искать ее всю жизнь.

Он немного задумался, и я поднялся на ноги. Наши с Лилой взгляды вдруг встретились, и в какой-то момент мне показалось, что сейчас существуем только мы с ней. Словно и не пролетело так много лет: я опять стал заложником этих зеленых глаз.

– Джуд, – мягко сказала она. Всего одно короткое слово, но в нем я услышал все то, что мы до сих пор не могли друг другу сказать.

На меня сразу же обрушилась вся тяжесть сожалений, печали, гнева и раскаяния за эти прошлые годы. В груди опять знакомо защемило. Я попытался осторожно и медленно подышать, чтобы немного успокоиться, но это никак мне не помогло. Она все еще была здесь, все еще смотрит на меня. И из-за нее я до сих пор всей душой жалею, что у нас все не сложилось по-другому.

– У тебя горят стейки, – напряженно сказал Броуди, одним своим присутствием напоминая мне обо всем, что я давно потерял.

– Хорошо, что я сжег именно твой. Ты ведь до сих пор любишь тщательно прожаренное мясо?

Я перевернул на другую сторону обуглившийся стейк и крепко прижал его к решетке лопаткой. Зашипел жир, и стейк немного задымился. Я не обратил внимания на бормочущего тихие проклятия Броуди. Хоть я и люблю, чтобы стейк был не до конца прожаренным, но я съем его сам.

Ужин прошел так, как все того и ожидали, учитывая обстоятельства. Мама болтала со всеми на общие темы и пыталась сгладить стоящее напряжение. Не знаю, кто занимался рассадкой всех гостей за столом, но оказалось, что мое место прямо напротив Лилы. Слева от нее сидел Броуди, справа – Ноа. Он был таким невинным милашкой. Ребенок был совсем не виноват в том, что его отец – осел.

– Ты надолго приехал к нам в город? – спросил меня Броуди.

Скрытый смысл в его словах был мне очень ясен: «Когда ты уедешь?»