Джереми хотел, чтобы я открылась ему, рассказала свою историю через призму пьесы, самой Энджел. Неужели это было так заметно?

– Сделай это, Эмили. Выплесни все, что ты так долго скрывала. Это поможет нам, – словно прочитав мои мысли, сказал он мне.

Пропустив некоторые страницы, мы дошли до следующей связывающей сцены. Я вышла за кулисы и, сделав пару выдохов, запыхавшись, выбежала на центр. Джереми отдаленно блуждал, выискивая выход.

– Эсми! Зачем ты ушел? – Крики эхом отскакивали от стен и вновь возвращались обратно. Слова в одночасье смешались, когда я позволила себе прожить все от начала до конца. – Твоя живопись. Все должны ее увидеть и полюбить тебя!

Все внутри сжималось, будто электрический ток прошелся по старой царапине. Джереми заметил, как я дрожу, и медленно дотронулся до моей руки. Он провел кончиками пальцев от кисти до локтя.

– Я ничего не стою, как и мои работы, Энджел. Ты не должна тратить время на меня.

Точно так же когда-то думал и Стэнли. Я хотела ему помочь. В очередной раз убедить в обратном, даже если это и стоило мне погибели.

– Зачем ты так говоришь? Это все неправда! Ты – художник, Эсми. Просто люди вокруг не понимают этого. Им нужно время, чтобы они смогли насладиться твоим искусством.

– Это все больше походит на ложную надежду, но я почему-то верю тебе. Твои глаза не умеют лгать.

– Доверься мне. Я желаю тебе только счастья. Я люблю тебя, и мои чувства тянутся только к тебе.

Мои слова затихли. Между нами возникло что-то большее, чем просто игра. Все на миг замерло. Джереми неуверенно приблизился ко мне.

– Любишь меня?

Его вопрос заставил меня задуматься, но ответ всегда был одним и тем же.