Аверьян смеется и закидывает ногу на ногу.

— Нет, ничего такого. К тому же я сам вынудил тебя рассказать об этом.

— Ну да!

— Правда! — продолжает он смеяться.

— И что же я тебе такого рассказала, раз ты испытывал чувство сожаления?

— А ты этого не помнишь? — смотрит он на меня с постепенно угасающей улыбкой. — Я имею в виду твое детство в новой семье?

Отрицательно качаю головой.

— Надо же. Совсем ничего?

— Ну, не то чтобы совсем не помню, просто… у меня возникает приятное ощущение, когда я думаю о прошлом. Я не могу упорядочить кусочки о том, что было, в своей голове, но они вызывают у меня только положительные эмоции. Если меня кто-то и обижал, то я этого совсем не помню. Я этого не могу почувствовать, даже пытаясь просто представить. Например, история с Богданом: я знаю, кто он, как выглядит и мое отношение к нему нейтральное, но с уклоном в положительную сторону. Когда я думаю о нем, у меня не возникает негативных чувств и эмоций, он просто есть и на этом всё.

— Но ведь тебе известно, что он сделал? — спрашивает Аверьян с напряжением в низком голосе.

— Да. Мне рассказали обо всем в подробностях, и это просто ужасно. В общем и целом, это жутко, но…

— Но? — вытаращивает он глаза.

— Я ничего не чувствую по отношению к тому, что он сделал мне. Да, скрытая камера в моей квартире — это омерзительно. А ещё он вроде как разбил мою машину и неоднократно прокалывал мне колеса.

— Ты и этого не помнишь?

— Очень смутно. Говорю же, это всё похоже на сон, который изредка дает о себе знать крошечными обрывками. И, честно говоря, мне хоть и не нравится блуждать в неизвестности и гадать, что было во сне, а что наяву, но конкретно в этом случае я рада, что не помню. Помнить — значит чувствовать. Я не помню ничего, что делал Богдан, а значит, и не могу чувствовать ни хорошего, ни плохого. Разве это не лучше, чем помнить каждую деталь от пережитого и испытывать страх?

— Я об этом так не думал, — задумчиво произносит Аверьян. — Но, наверное, ты права. Порой лучше находиться в неведении, чем знать детали.

— Мне кое-что интересно. Впрочем, нет. Звучит грубо… М-м. Могу я спросить? — Аверьян молча кивает, и мне почему-то кажется, что он знает, что меня интересует. — Богдан — твой лучший друг. Эта история скажется на ваших отношениях?

— Она уже сказалась.

— Да, я знаю, ты отказываешься навестить его и…

— Адель, послушай, — перебивает Аверьян, сложив перед собой руки в замок, — то, что ты не помнишь ничего о его жестоких действиях, поступках и словах, не является для него смягчающим обстоятельством. Оправдать всё это не способно ничего. Даже наркотики, оказавшие значительное воздействие на его мозги. Его действия привели к тому, что твой организм, как компьютер, встал в режим сна: внешних повреждений нет, но внутри их так много, что система удаляет файлы с потенциальной угрозой, затрагивая и те, что, наоборот, содержат в себе только самые положительные компоненты.