Выражение лица Люсьена стало напряженным, на нем отразилась смесь сожаления и болезненной нежности. Это пронзило мое измученное сердце.

– Ты здесь, – прохрипела я.

Почему именно сейчас и надолго ли?

Как будто услышав мои невысказанные вопросы, он слегка неуверенно улыбнулся мне.

– Я получил твои сообщения.

– Забавно, но я не получила ответа.

– На некоторые вопросы нужно отвечать лично.

Мои губы опасно задрожали. Испугавшись, что разрыдаюсь, я ограничилась кивком.

Взгляд Люсьена смягчился.

– Я кое-что понял, Эм.

– Да?

– Да. – Он сделал шаг ближе. – Я понял, что никогда не говорил тебе…

– Что? – прошептала я, и мое дыхание стало прерывистым.

– Я люблю тебя.

Эти три слова, такие нежные и теплые, заполнили каждую клеточку моего тела. Сердце пропустило удар, а затем начало бешено колотиться. Настала моя очередь отвечать. Я знала, что должна это сделать. Но мои губы не могли пошевелиться.

Ничуть не испуганный моим застывшим состоянием, Люсьен продолжил говорить, мягко, но настойчиво:

– Долгое время хоккей был моей любовью. Где-то по пути эта любовь исказилась и стала больше касаться моего эго. Статистики и славы. Ты была права. Я думал, это то, что все во мне ценят. Даже когда они говорили мне, что это не так.

Он потер затылок, будто у него болела шея.

– Я любил тебя, Эм. Почти с самого начала. Но я не любил себя.