– Но, Самсон, вы не можете последовать за мной. Больше нет. Вы даже не можете остаться здесь, в Филадельфии. Понимаете?

– Понимаю, – тихо ответила я.

– Я хочу быть с вами. Хочу так сильно, что даже привязал вас к себе, чтобы вы не сбежали – не смогли бы. И все равно… вы чуть не погибли. – Он покачал головой. – Я ни в чем не волен. И никогда не был.

– Я здесь, с вами, мой возлюбленный генерал, – сказала я, и его губы дрогнули, отвечая на мою нежность.

Джон Патерсон долго жил без любви, и я потянулась к нему, желая скорее возместить то, чего он был лишен, но он взял меня за руки, поцеловал в обе ладони и лишь после прижал их к небритым щекам.

– Я боюсь, что стоит мне выпустить вас из виду – и мы никогда больше не встретимся. Но если мне суждено довести дело до конца и выполнить обещание… – Он вздрогнул, будто с трудом мог вынести эту мысль. – Если мне предстоит сдержать слово, я не смогу остаться с вами, а вы – снова быть солдатом, – проговорил он.

– Знаю. Я буду вас ждать. Столько, сколько потребуется.

Он опустил голову так, словно я только что помиловала его. А потом лег рядом и обнял меня за талию. Я взъерошила ему волосы, упиваясь его близостью и тем, что нам был дарован еще день вместе.

– Я верю, что некоторым мужчинам и женщинам суждено узреть высшую цель, познать течения, которые уводят далеко за пределы их маленьких жизней, – сказала я. – И мысль, что все эти страдания заложат основу для чего-то большего, чем каждый из нас, дает мне надежду. Вы один из таких мужчин, генерал. А я хочу стать одной из таких женщин.

– Вы обещаете? – прошептал он. – Обещаете, что с вами ничего не случится? Что вы соберете все присущие Самсону силы и сохраните себя живой и невредимой до тех пор, пока мы снова не будем вместе?

– Обещаю. А когда все закончится, я буду ждать вас в Леноксе.

* * *

Гриппи навестил меня перед тем, как они с генералом вернулись в Уэст-Пойнт. Я была в платье, служанка Анны уложила мне волосы, но, когда он взглянул на меня, широко распахнув карие глаза, сжимая шляпу в руке, я перенеслась в тот первый день на ферме у Томасов, когда братья, не скрывая, обменивались нелестными мнениями о моей внешности.

– Я по-прежнему неказиста, не так ли? – спросила я. – Даже в платье. Я никогда не была красоткой.

Я хотела его рассмешить, но он сверкнул на меня глазами.

– Я дурак, – пробормотал он.

– Почему?

– Я дурно с вами обращался. Шутил над тем, как вы выглядели.

– Вы обращались со мной так, как мне того и хотелось. Как и с остальными солдатами в Уэст-Пойнте. Вы были мне другом.

– Но мы и есть друзья, правда, Милашка? – Он шумно выдохнул. – Можно мне по-прежнему так вас называть?