– Прибыл четвертый принц!

Я с улыбкой приподняла занавесь, пропуская Хунли внутрь, и мальчик тут же поблагодарил меня. Не знаю, сам ли Хунли был умен не по годам или его наставляла мать, но он всегда был со мной невероятно учтив. Иньчжэнь же молчаливо соглашался с таким его отношением ко мне.

Выйдя вперед, он отвесил Иньчжэню земной поклон, а когда заметил Чэнхуань, его лицо осталось невозмутимым, однако в уголках глаз уже наметилась улыбка. Чэнхуань мгновенно спрыгнула с коленей Иньчжэня, подбежала к Хунли и схватила его за руку. На лице Иньчжэня появилось столь редкое для него мягкое выражение. Улыбнувшись, он велел Хунли отвести Чэнхуань к императрице Ула Нара, поселить ее там, а затем показать ей дворец.

Когда дети, держась за руки, ушли, Иньчжэнь подошел ко мне и со вздохом сказал:

– Ты выпила немало. А этот запах табака, должно быть, от тринадцатого брата?

– Я тоже покурила немного, – ответила я.

Он только покачал головой:

– Пили, курили… Тебе удалось его убедить?

– Он наверняка откажется от поисков Люйу, – кивнув, сообщила я. – Скоро все наладится.

– Я думал, ты просто вразумишь его, не заходя слишком далеко, – с испугом воскликнул он. – Как тебе это удалось?

– Наговорила ему несусветной чуши, – со вздохом призналась я.

– И что ты ему наплела? – спросил Иньчжэнь.

Я промолчала, с сомнением глядя на него. Он потянул меня к кушетке и усадил со словами:

– Это не так уж важно. Я ни в чем тебя не виню.

– Намекнула ему, что Люйу – потомок одного из тех, кто стал жертвой дела об истории Мин, – сказала я.

Я не знала точно, стоило ли мне это говорить. Все-таки судебные разбирательства над литературными деятелями были табуированной темой во времена династии Цин.

– А как тебе удалось заставить тринадцатого брата поверить в это? – без видимого интереса спросил Иньчжэнь.

Тут же успокоившись, я рассказала:

– Во-первых, я никогда не лгала тринадцатому господину, и он даже не подумал бы, что я солгу ему в таком важном деле. Боясь, что выдам себя выражением лица, я нарочно погасила в комнате все свечи. Во-вторых, еще тогда, прося моей помощи, Люйу написала мне письмо, в котором упомянула, что родилась в уезде Учэн провинции Чжэцзян и, похоже, в довольно богатой семье. Эти подробности давно вылетели у меня из головы, и я несла его тринадцатому господину, желая лишь оставить письмо ему на память. Однако по дороге в резиденцию циньвана И я внимательно перечитала его, за несколько дней до этого также по случайности наткнувшись на судебные записи того периода, и мне в голову пришла мысль сочинить эту историю. «Все равно придется обманывать, – подумала я, – так ложью больше, ложью меньше…»