Затем она подоткнула мне одеяло, легла рядом и уснула. Я же, изнывая от тоски, в ту ночь не сомкнула глаз, продолжая терзаться самыми разными мыслями.

На следующий день я вернулась в павильон Янсиньдянь, но лишь к полудню, едва переставляя ноги. Там долго сидела у себя, после чего вспомнила, что кое-что не доделала в отчете, и двинулась в императорскую опочивальню. Чем ближе подходила, тем тяжелее становились мои шаги. Я долго в нерешительности топталась у порога, но в конце концов стиснула зубы и вошла. Оказавшись внутри, я, однако, даже не взглянула на учетные книги, лежащие на столе, а вместо этого сверлила взглядом постель, будто какая-то мазохистка.

За спиной кто-то тихо вздохнул, и две крепкие руки заключили меня в объятия.

– Следует ли мне радоваться, что ты ревнуешь меня, – произнес Иньчжэнь у самого моего уха, – или же стоит рассердиться на то, что совершенно не заботишься о себе?

Я молчала, не обращая на его слова никакого внимания. Потянув меня за собой, Иньчжэнь вышел из опочивальни, на ходу сообщив:

– Тринадцатый брат явился на аудиенцию.

Я кивнула, принимая к сведению, и он добавил:

– А с Люйу все оказалось именно так, как ты и говорила.

Его слова заставили меня сбиться с шага.

– Как чувствует себя тринадцатый господин? – не выдержав, спросила я.

– Он страдает, и его глаза полны горя, однако если не приглядываться, то ничего не заметишь, – ответил Иньчжэнь.

Когда мы проходили мимо моей комнаты, я остановила его:

– Погоди, мне нужно кое-что тебе показать.

И я вытащила из-за пазухи таблицу. Мы подошли к столу, и я сказала:

– Но ты сможешь посмотреть лишь после того, как кое-что мне пообещаешь.

– Обещаю, – мгновенно отозвался Иньчжэнь.

– Даешь обещание, даже не спросив, в чем оно заключается? – удивилась я. – Не боишься, что не сможешь его выполнить?

Он нежно погладил меня по щеке, проговорив:

– Сегодня я буду делать все согласно твоей воле. Если обещание будет тяжело выполнить – очень постараюсь.