– Нет, – покачала головой я. – Он никогда не станет таким.

– Император Тайцзун остался известен своим добрым отношением к подчиненным и тем, что всегда прислушивался к чужому мнению, однако и он однажды в гневе вскричал: «Рано или поздно я убью этого Вэй Чжэна![80]» – заметил тринадцатый. – Кто знает, как бы все обернулось, если бы императрица Чжансунь не вступилась за него. Испокон веков так: сложно угадать, что на уме у императора, и по этой причине многое висит на волоске. Даже если он впоследствии пожалеет, все сказанное им имеет вес золота. Разве можно легко взять такие слова назад?

Я продолжала молчать, не отрывая от тринадцатого господина внимательного взгляда.

– Жоси, тебе следует научиться это принимать, – продолжал он. – Здесь нет никакого противоречия. Сейчас я вижу в нем своего дорогого четвертого брата, но также и императора всей Поднебесной. Я его подданный. Я почитаю его как младший брат, а еще предан ему как подданный.

Покачав головой, я быстрым шагом двинулась вперед, сказав:

– Он будет весьма огорчен, если узнает об этом.

– В душе царственный брат все прекрасно понимает, – ответил тринадцатый господин, догоняя меня. – Не понимаешь этого только ты одна.

Я резко обернулась, и он с горькой усмешкой добавил:

– Жоси, почему ты всегда так боишься будущего и отказываешься принимать перемены? Кажется, будто ты не хочешь идти вперед, желая защитить все вокруг себя. Неужели впереди ждет нечто настолько страшное? Впрочем…

Он вздохнул и продолжил:

– Царственный брат защищает тебя, боясь, что изменения произойдут с тобой. Не знаю, верно ли поступил, сказав тебе все это, но я на самом деле беспокоюсь за тебя. Я тревожусь о том, что однажды настанет день, когда ты больше не сможешь прятаться в том мирке, который вы с царственным братом для себя построили.

Когда мы появились в павильоне Янсиньдянь, четвертый принц Хунли уже был там. Увидев меня и тринадцатого, он тут же вскочил и поприветствовал нас поклоном. Я отошла в сторону, избегая принимать поклон, и отправилась раздавать евнухам распоряжения насчет предстоящего праздничного ужина. Тринадцатый же господин остался беседовать с мальчиком.

Иньчжэнь в спешке прибыл, лишь когда уже опустились сумерки. Моя руки, он велел:

– Пусть говорят кратко, хотя уже все равно поздно.

Затем он повернулся к Хунли с тринадцатым братом:

– О чем вы беседуете?

– Я попросил тринадцатого дядю поведать мне историю о том, как в молодости он в одиночку расправился с тигром, – почтительно ответил Хунли, глаза которого горели воодушевлением. – Я и не думал, что дядя тогда был всего на два года старше меня сейчас.