Глядя на улыбающееся лицо Чэнхуань, тринадцатый господин медленно поднес флейту к губам и заиграл, подстраиваясь под ее танец. Это была импровизация! Кружась, Чэнхуань бросила взгляд на тринадцатого, и ее глаза так округлились, будто она и представить не могла, что такую красивую мелодию играет ее с виду слабый и немощный отец, который даже ходил пошатываясь.

Постепенно стук моего бубна стих, и я пристально посмотрела на отца и дочь. В мужчине с седыми висками, что сидел передо мной, я увидела образ того высокого и стройного юнца, что много лет назад играл на флейте, стоя под османтусом. Иньчжэнь под столом взял меня за руку. Мы с улыбкой переглянулись, но наши глаза были полны печали. Как безжалостно время!

Танцуя под радостное пение флейты, Чэнхуань оказалась прямо перед Хунли. Пока звучали последние ноты, она опустилась на одно колено и, прижав руки к груди, от всего сердца воскликнула:

– Искренне поздравляю братца Хунли с днем рождения и желаю ему быть счастливым изо дня в день!

Она на мгновение замолчала, после чего со смехом добавила:

– И Чэнхуань тоже изо дня в день будет счастливой!

Хунли хотел было поблагодарить ее, но девчонка с досадой схватилась за волосы, вскочила и побежала подбирать шапочку. Повертев ее в руках, она с жалобным лицом оглянулась на меня, но я не обратила на нее никакого внимания. Чэнхуань с несчастным видом передала Хунли затоптанную вуаль. На ней особыми серебряными нитями были вышиты иероглифы, и предполагалось, что в конце танца Чэнхуань отвяжет вуаль и почтительно преподнесет ее Хунли. Я бы в нужное время притушила свет, и в темноте нити засветятся, словно светлячки. Газовая ткань очень тонкая, поэтому казалось бы, что ее вовсе нет, и лишь несколько иероглифов сияют в темноте, как будто Чэнхуань держит в руках слова поздравления для братца Хунли с днем рождения. Однако сейчас, когда Чэнхуань уже потопталась на ткани и все испортила, мне больше не хотелось всем этим заниматься.

Впрочем, Хунли и так был очень рад.

– Спасибо! – сказал он, с улыбкой принимая вуаль и кладя ее за пазуху.

Юньсян извлек кинжал, что носил при себе, и передал его Хунли.

– Этот кинжал в детстве подарил мне мой царственный отец, твой царственный дедушка, и я всегда носил его с собой. Сегодня твой день рождения, а я ничего не приготовил. Пусть же эта вещь станет подарком тебе.

Увидев узор на клинке, Хунли выпучил глаза. Сияя счастьем, он взял кинжал, принялся ощупывать его и никак не мог наглядеться.

– Тринадцатый дядя, это тот самый кинжал, которым был убит тигр?