– Неужели можно лишь стоять и смотреть? – сказала я.

– Сегодня все сановники, что просили о снисхождении к восьмому брату, получили внушение, – ответил тринадцатый господин. – Позже я решил лично переговорить с царственным братом и замолвить за восьмого словечко. Я говорил долго. Он молча выслушал меня, но в ответ бросил лишь одну равнодушную фразу: «Приказ уже отдан, и нет причины брать свои слова назад». Больше обсуждать это он не пожелал. Думаешь, если пойдешь умолять, у тебя получится лучше?

– Всегда нужно пытаться! – воскликнула я. – У восьмого господина настолько больные ноги, что ему даже ходить тяжело. Разве он сможет выстоять на коленях сутки?

Тринадцатый поманил меня за собой:

– Пойдем. Я хочу кое-что тебе сказать.

С этими словами он куда-то направился. Найдя безлюдное место, остановился и ненадолго задумался, опустив голову. Затем проговорил:

– Жоси, хотя царственный брат не давал тебе титула и ты продолжаешь жить в павильоне Янсиньдянь как придворная дама, все во дворце и за его пределами понимают, что ты целиком принадлежишь ему. Когда-то я тревожился о том, что ты не будешь любить царственного брата от всего сердца, но сейчас вижу, что твоя любовь к нему не меньше той, что он сам испытывает к тебе. Если уж на то пошло, тебе стоит окончательно забыть восьмого брата!

– Да какое это имеет отношение к любви? – отмахнулась я. – Скажи, если бы произошло подобное и ты был бы на моем месте, разве ты притворился бы незнакомцем, которого это не касается?

Тринадцатый открыл было рот, но так и не смог ничего сказать.

– Как ты можешь просить меня о том, чего никогда не сделал бы сам? – добавила я.

– Я знаю, что это непросто, – отозвался тринадцатый господин. – Но обстоятельства таковы, что даже если раньше вас что-то связывало – восьмой брат был мужем твоей сестры, – то сейчас вы не имеете друг к другу никакого отношения. Если ты не сможешь выкинуть его из головы и царственный брат узнает о вашем прошлом, это только еще больше навредит восьмому брату.

Я горько улыбнулась:

– А ведь в те годы ты убеждал меня самой рассказать обо всем Его Величеству, говорил, что я недооцениваю его великодушие. «Если Цзоин простил Миньминь, разве четвертый брат не простит тебя?»

Тринадцатый растерянно застыл.

– Сколько лет назад это было? – наконец подал голос он. – Ты все еще помнишь. Прошло уже одиннадцать лет. Сколько всего произошло за это время! Мы уже не те, что раньше. И его теперь следует звать царственным братом, а не четвертым!

– Юньсян, что же мне делать? – пробормотала я. – Ты же знаешь, что восьмой, десятый и четырнадцатый господа всегда заботились обо мне. Будь ты на моем месте, смог бы ты просто забыть об этом?