Погода сегодня, конечно, была пасмурной, но не настолько, чтобы топить камин.

И всё же он горел. И потрескивал. Пламя жадно пожирало сухие дрова и какие-то бумаги.

Портрет тёть Вали был отодвинут. Сейф, что прятался за ним, открыт.

В сейфе ровными стопками лежали деньги.

На столе валялись разбросанные документы.

Завещание, копию которого принесла ей тётка, Вера узнала без труда. Только написано оно было на настоящей гербовой бумаге и скреплено настоящими печатями, подписями нотариуса и всех, кому положено в нём расписаться.

Завещание, в котором о Вере даже не вспомнили.

Словно она никто. Словно была для тётки так, забавной игрушкой, ручной зверушкой, с которой можно сходить в цирк, слетать в Испанию, посетить Порт Авентура или другой парк аттракционов, побродить в океанариуме, покататься на спортивных машинах по треку, в общем, неплохо провести время, а ещё одарить племянницу кучей подарков, но для завещания она слишком незначительна, чтобы упоминать.

Обида вцепилась в сердце птичьими лапками, острыми коготками. Жёстко. Больно.

«Найти и уничтожить!» — эхом прозвучали в голове слова отца.

Вера взяла со стола завещание. Посмотрела на горящий камин…

12

12

— Для вас? — замер в подобострастном поклоне официант, сжимая в руках блокнот и огрызок карандаша.

— Что будешь пить? — спросил женщину её спутник.

Красивая, ухоженная женщина лет пятидесяти махнула холеной рукой.

— Не знаю. На твоё усмотрение.

— Тогда шампанское, — сказал мужчина.