И да, я скучала по нему, но я жила дальше, стараясь не думать о нем, и я…

Да. Все в порядке.

Несколько раз, заметив кого-то, похожего на него, я оборачивалась и, клянусь, однажды видела его на автостраде, но мне, конечно, показалось. Прямо как с папой после его смерти – тогда он мерещился мне повсюду. Это была неотъемлемая составляющая прощания с тем, кого любишь.

Я подумывала о том, чтобы позвонить Риду и высказать все, что на душе. Не раз и не два – скорее, раз семь – я бралась за телефон, и палец зависал над кнопкой вызова. После выступления в Ванкувере я сидела в самолете с телефоном в руке, снова и снова строча и удаляя сообщения.

Что вообще можно ему сказать?

Привет, как дела?

Я люблю тебя.

Как дела в театре?

Я думаю о тебе каждый день.

Как Салли?

Я бы сделала все, чтобы повернуть время вспять.

Почему ты ушел во время моего выступления?

Я могу прожить сто лет, но такого, как ты, больше никогда не встречу.

Все кончено. Он сам сказал: «Ты раз за разом показывала мне настоящую себя, а я думал, что ты можешь измениться, но зря надеялся». Всякий раз, приходя на память, эти слова пронзали мне сердце. Печаль, сожаление и ностальгия камнем давили на грудь, и я с трудом переводила дыхание.

Вдруг мое внимание привлекло что-то на обочине дороги.

Этот кинотеатр я заметила месяц или полтора назад и теперь, работая над шоу, проезжала мимо него каждый день по пути на работу и с работы. Вид у здания был обшарпанный, казалось, оно уже долгие годы пустует. А еще оно напоминало его кинотеатр, только вместо кирпича здесь была лепнина. Это сходство сводило с ума, как будто Вселенная меня наказывала, говоря: «Ты сама все профукала, так что вот тебе напоминание: не забывай бередить раны».