Однако этим вечером здание выглядело иначе. Вход был освещен, а над ним красовались большие буквы, переливавшиеся огоньками:
Не успев сообразить, что к чему, я уже кружила по району в поисках парковки, а десять минут спустя, одолев два квартала пешком, смотрела на это прекрасное старое здание вблизи и думала о
Дверь была не заперта. Внутри еще велись строительные работы: у стены на бетонном полу стояли гигантские рулоны рубинового ковролина, дверные проемы защищала полиэтиленовая пленка, а в углу громоздились кресла для зала, обитые синим бархатом. На белой простыне были разложены детали древнего аппарата для попкорна. Откуда-то доносился клацающий звук.
– Эй, здесь есть кто-нибудь?
Я шагнула внутрь, осматриваясь по сторонам. Нет, придя сюда, отделаться от мыслей о Риде я не смогу. Только о нем и буду думать.
– Мы еще не открылись, – раздался из-за полиэтиленовой занавески приглушенный голос, и послышались шаги.
– Знаю, я просто хотела посмотреть, если вы не против.
Я прошла дальше, чтобы заглянуть внутрь театра. Но там было слишком темно, и пришлось повернуть обратно.
– Похожий кинотеатр есть в Ванку… О боже!
В фойе стоял Рид. Он был в белой футболке, разрумянившийся – явно только что таскал тяжести. Глаза у него сияли, а рот был приоткрыт – Рид собирался что-то сказать, но вдруг лишился дара речи.
И я тоже его лишилась.
Черт побери, каждая молекула в моем теле кричала, чтобы я бросилась к нему, прижалась всем телом, провела руками по его лицу и убедилась, что это действительно он, но мои ноги будто приросли к месту.