– На сей раз все иначе, моя дорогая, – говорит Ноллис. – Они будут пытаться доказать, что ты опубликовала письмо, дабы возбудить мятеж. Это может привести к… более серьезным обвинениям. – Он явно избегает слова «измена».
– Но я его не публиковала. Нельзя судить меня за то, чего я не совершала. – Пенелопа и сама понимает, что сморозила глупость: множество людей судят и подвергают наказаниям за то, чего они не совершали. Если Сесил решил от нее избавиться, ему представилась прекрасная возможность. Ей внезапно вспоминается доктор Лопес и его печальная участь. – Я буду бороться до последнего вздоха. – У нее кружится голова. Она обмахивается веером, прикрывает глаза, наслаждаясь волнами прохладного воздуха.
– Господи! – в отчаянии восклицает Эссекс. – Это уж слишком!
Пенелопа резко встает, подводит брата к окну и распахивает его настежь. При виде героя, избавившего Англию от испанской угрозы, толпа взрывается радостным ревом.
– Смотри, как тебя любят. – Пенелопа машет рукой, вызывая очередной восторженный вопль, эхом разносящийся по улице. Стражники переминаются с ноги на ногу, вероятно, гадая, не следует ли им это прекратить. Пенелопа закрывает окно.
– Можем попробовать выяснить, кто заказал публикацию, – негромко произносит Энтони.
– Хорошее начало, – поддерживает его Ноллис.
– А тем временем, – говорит Пенелопа брату, вновь берясь за лютню, – ты должен подать прошение королеве о возобновлении монополии на сладкие вина. Твоя лицензия ведь истекает к Михайлову дню? – Тот медленно кивает. – Теперь, когда тебя отстранили от всех должностей, ты лишился доходов, а твои долги…
– Думаешь, я не знаю? – резко перебивает Эссекс.
– Она хочет удержать тебя в узде. – Энтони имеет в виду королеву. Та прекрасно знает: без денег граф – ничто.
– Это как осада. Она считает, что заморит тебя голодом и ты сдашься. – Саутгемптон взволнованно расхаживает туда-сюда.
Эссекс обхватывает голову руками. Снаружи по-прежнему доносятся восторженные выкрики.
– Здесь замешан Сесил, – говорит Пенелопа. – Он коварен, как змей. Нарочно притворился добреньким и отложил слушание. Его показное великодушие с самого начала дурно пахло, а теперь воняет вовсю. Пиши королеве, убеди ее в своей невиновности. Ты ни в чем не виноват. – Она вспоминает его жалобные слова в Нонсаче. – Ты действовал в интересах Англии… заключил шестинедельное перемирие с Тироном, чтобы твои войска могли собраться с силами… – Ее голос затихает.
– Поэтому на слушании я отказался признать, что нарушил приказ, – бормочет Эссекс, не поднимая головы. – Я не стану лгать и не унижу себя бесчестьем.