Когда фрейлина уходит, она подманивает Сесила ближе и шепчет:

– Я не знаю, что делать. – Он потрясен, видя ее столь растерянной. – Жаль, твоего отца здесь нет.

Сесил воспринимает это как укор.

– Я тоже не знаю, – говорит он, поражаясь собственной откровенности. Королева смотрит на него, ожидая предложений. – Пошлите Ноллиса, пусть мягко убедит графа явиться к нам. – Он понимает: без Эссекса ему не завязать связей с королем Шотландии.

– Эссекс дважды отклонил мое приглашение, – бормочет Елизавета. – Думаешь, он действительно хворает?

– Вряд ли, мадам. Думаю, он боится.

Кажется, королева удивлена. Наверное, у нее в голове не укладывается, что ее храбрый воин чего-то боится. Сесил пытается представить себя на месте Елизаветы; каково это – когда вокруг тебя все ходят на цыпочках из страха. Удивительно, насколько ограниченными бывают люди в своих представлениях о других, особенно в старости. Она придумала себе идеального Эссекса и не желает видеть того, что не вписывается в образ.

– Устрой это, Сесил. Пошли Ноллиса, но не одного. Пусть Эссекс явится и лично выдвинет доводы в свою защиту.

Сесил поворачивается, чтобы уйти, но Елизавета его останавливает:

– Побудь со мной, Пигмей. – И еле слышно добавляет: – Ты мне нужен.

В его душе распускается цветок удовлетворения. На мгновение он ощущает себя таким, каким его считают: самым могущественным человеком в Англии. Жаль, эти слова, которых он ждал два десятилетия, запоздали: все смотрят в будущее, а королева уже стала прошлым.

Февраль 1601, Эссекс-хаус, Стрэнд

Февраль 1601,

Эссекс-хаус, Стрэнд

Солнце только что встало. Со двора доносятся выкрики разгоряченных мужчин, наполняющие сердце ужасом. Ситуация накалилась до предела, ждать графа Мара нет времени. Вчера вечером Пенелопа присутствовала на совещании, где обсуждалось расположение сил и координация действий. Приближенные ее брата собрались за столом в главном зале; благодаря дипломатическому таланту Пенелопы к их рядам примкнуло много представителей знати. Она не смогла отговорить их от планов силового захвата власти; ее никто не слушал. На предложение, чтобы Эссекс все-таки явился к королеве, Саутгемптон рассмеялся ей в лицо. Пенелопу поддержал лишь Энтони Бэкон, большую часть совещания просидевший, обхватив голову руками.

– Это ловушка. Стоит Эссексу выйти из дома, его тут же убьют, в лучшем случае арестуют, – объяснил ей Саутгемптон, четко произнося слова, будто диктовал урок неразумному ребенку.

Последовал спор, что делать в первую очередь: двинуться ко двору, собрать людей в городе или захватить Тауэр, где располагались арсенал и монетный двор. Саутгемптон и Горджес едва не сцепились. Эссекс безмолвно сидел во главе стола, что-то бормотал про доверие и вздрагивал от малейшего шума. Пенелопа негромко предложила ему уйти.