– Нет, это тебе спасибо, – ответила Шэрон, обнимая ее в ответ.

– Я начну, как только вернусь домой, – пообещала Аннализа, когда они разомкнули объятия.

– Помни, как ты к этому пришла. Живи, люби. Не забывай добавлять в палитру частичку своей души, хорошо?

Аннализа кивнула, теперь хорошо понимая, о чем говорит ее учительница.

Глава 30 Булочки с корицей

Глава 30

Булочки с корицей

Выйдя навстречу июльскому небу, усеянному белыми перышками облаков, над которыми проплывали их пушистые собратья, Аннализа увидела Уолта, натирающего до блеска свой «Плимут». В такой денек хочется выйти на прогулку. Даже Аннализа понимала, что пора оторваться от мольберта и оглядеться вокруг.

Оценив блеск машины Уолта, девушка заметила:

– Если вы будете сдувать пылинки с моей бабушки так же, как со своего «Бельведера», то она рано или поздно не выдержит и переедет сюда жить.

Уолт не поддался на провокацию, но добродушно усмехнулся в ответ.

Аннализа и Уолт завели привычку каждое субботнее утро кататься по городу или к морю, а по пути домой заезжать на рынок. Аннализа добросовестно отнеслась к мудрому совету Шэрон – живи и люби. Конечно, рисовать как можно больше – верный ключ к успеху, но жить полной жизнью – вот секрет истинного мастерства.

И нет лучше способа жить и любить, чем провести это драгоценное субботнее утро с Уолтом, чья болезнь научила Аннализу ценить каждое мгновение жизни.

По дороге мимо побережья Кейп-Элизабет Аннализа делилась своими недавними размышлениями. Все, что она делала в последнее время, кроме того, что помогала Уолту, увеличивая галерею картин и обучая нового помощника, – это рисовала.

– Рисование – единственное занятие, которое отвлекает меня от мыслей о Томасе, – призналась она, выставив руку в окно и наслаждаясь теплым ветерком. – Точнее, от тревоги за него.

И тревога была не на пустом месте. После ее последнего письма Томас еще ни разу ей не ответил, а это совершенно на него не похоже. Хотя Никсон постепенно выводил войска, двести тысяч американских солдат до сих пор оставались во Вьетнаме, а значит, до конца войны было по-прежнему далеко.

Как указывали пятна краски на джинсах и туфлях Аннализы, она опять держалась на одном кофе и рисовала без передышки, пока обязанности не заставят выйти из квартиры, а потом опять – после работы и до глубокой ночи. Она собиралась во что бы то ни стало принести Шэрон портфолио с самыми лучшими работами за всю свою жизнь, и ей придется нарисовать немало посредственных картин, прежде чем она этого добьется. Даже Микеланджело иногда рисовал всякое барахло и сжигал его в печке.