Эшлин неловко улыбнулась и решила использовать этот момент для попытки еще раз слегка надавить на него:

– Так вы будете их читать?

Итан вздохнул.

– Вы ведь не отстанете, правда? Что ж, ладно. – Он закончил вытирать руки и взял со стойки книгу «Навсегда и другая ложь» с торчащими из нее желтыми листочками. – Я прочитаю книгу Белль. И постараюсь ответить на ваши вопросы. Что еще мы не обсудили?

Эшлин заново просмотрела свой список. Многие вопросы они уже разобрали, но ее интересовали еще кое-какие детали, а Итана, возможно, никогда больше не удастся застать в таком услужливом настроении.

– Мне хотелось бы побольше узнать о детях Мэриан. Где они сейчас, чем занимаются?

Итан снова сел на табурет и взял свой бокал.

– Тут я не смогу помочь. Видел их всего один раз, когда был ребенком. Мэриан уезжала на какую-то конференцию в Бостоне, и они провели с нами выходные. Не знаю, как мы дошли до этой темы, но мальчик – не помню его имени – говорил о своей бар-мицве, рассказывал о подарках, которые получил. Я заявил матери, что тоже хочу бар-мицву, но она объяснила, что у католиков бар-мицвы не бывает, что меня ужасно расстроило.

– Не знала, что Мэриан была еврейкой, – с некоторым удивлением заметила Эшлин.

– Она и не была. Но ее дети из еврейских семей, поэтому она тоже обратилась в иудаизм. Газеты раздули из этого большую шумиху. – Итан вдруг замер. – О, я кое-что вспомнил… – Он резко оттолкнулся от стойки и встал. – Пойдемте со мной.

– Куда мы идем?

– В кабинет моего отца.

Эшлин последовала за ним вверх по покрытой ковром лестнице на второй этаж, а затем по длинной открытой галерее, увешанной акварелями нежных оттенков. Последняя дверь слева была приоткрыта. Когда Итан вошел, она неловко задержалась у входа, разглядывая настоящий кабинет джентльмена – с темным ковровым покрытием, тяжелой на вид мебелью и множеством книжных шкафов. В центре, напротив большого эркера, стоял резной письменный стол, заваленный блокнотами и смятыми черновиками. Старый компьютер «IBM Selectric» был отодвинут на край стола, а поверх клавиатуры лежал чистый лист линованной бумаги.

– Здесь вы и работаете?

– Да, точнее, пытаюсь. Там же, где писал мой отец.

– Он тоже был писателем? – Эшлин подумала о Хеми и его отце. – Как чудесно.

Итан покопался в небольшой кладовке и вытащил оттуда несколько белых офисных коробок.

– Вообще-то он преподавал в колледже, но его настоящим даром было слово. Он умел пролить свет на то, чего люди обычно не хотят замечать. Например, как наше правительство продало душу ради прибыли. Как исчезает наша человечность. Насколько современная Америка не приемлет инакомыслия и нужно ли с этим бороться.