Есть множество пробелов, которые предстоит заполнить – прошедшие напрасно годы и пустые мечты, – и мы уже начали эти пробелы заполнять. Я рассказала ему о роде Руссель и о нашем необычном ремесле. А он поведал мне о тех лицах, что до сих пор преследуют его во снах и то и дело будят среди ночи. О призраках из Мосбурга. Нам еще много чего надо друг другу рассказать. У каждого из нас за годы накопилась своя доля мрачных теней, – но есть и светлые участки, и рано или поздно мы доберемся и до них.

Мы лежим среди сбившихся простыней, зардевшиеся и смущенные, и сбивчиво, неловко переговариваемся, стараясь сориентироваться в этой новой для нас реальности. Слишком много времени прошло с тех пор, как кто-то из нас просыпался от прикосновений любимого человека. Делить с кем-то ложе и тело, как и наслаждаться тем, что обычно следует за этим, – непривычная для нас обоих территория.

То и дело один из нас вдруг замирает и просто смотрит во все глаза на другого, или протягивает руку, отваживаясь на легкое касание, чтобы лишний раз убедиться, что все это происходит на самом деле, и внезапно я с полной ясностью сознаю, что так у нас могло бы быть – должно было быть – все эти годы, каждое утро, начиная с той первой нашей ночи. Мы могли бы подниматься с восходом солнца – молодые влюбленные с новообретенным удивлением пред открывающимся им миром и друг перед другом. Нас обманом лишили этого утра. Однако у нас есть шанс, как говорит Рори, все переиграть – возможность прожить остаток жизни иначе, лучше, замечательнее.

Наконец мы встаем, и я готовлю кофе, пока Энсон садится за телефон у меня в кабинете, чтобы сделать несколько звонков. Затем я веду его в «Bisous Sucrés» за круассанами, а потом мы проходим пару кварталов до парка Коммон. Деревья уже почти что облетели, и земля усыпана слоем пергаментно-сухих листьев. Утренний воздух слегка пощипывает холодом. Мы прогуливаемся вокруг Лягушачьего пруда и наконец находим себе скамеечку на солнце. Мы не переставая разговариваем, один за другим заполняя скопившиеся за сорок лет пробелы, пока в нашей беседе не возникает внезапное затишье. Я наблюдаю, как малыш двух-трех лет вперевалочку пытается догнать пару уток, а мама следует за ним по пятам.

– Я люблю здесь бывать, – со вздохом говорю я. – Это местечко напоминает мне Париж и то время, когда мы сбегали с тобой в парк, чтобы перекусить на природе. Я частенько прихожу сюда по воскресеньям с кофе и круассаном. Потому что оно всегда напоминает мне о нас. Вот почему мне захотелось сегодня сюда прийти. Чтобы показать тебе.