При мысли, что Харон едва не заполучил ее, Персефона зябко поеживается. Теперь ей понятна нарочитая грубость Квини и почему она пыталась отогнать ее подальше от поместья.

– Ты довольно поздно раскрыла свой дар, но так бывает, – говорит Квини. – Ведь то же самое произошло и с твоей мамой.

– Что?! – вскрикивает Персефона.

Айви придвигается поближе к девочке и рассказывает, как все было. Ее мать Сара-Джейн Мортимер пришла к ним посоветоваться, когда в шестнадцать лет с ней начали происходит странные вещи.

– Мы немного ее подучили, показали, как управлять своим даром. Она была талантливой ведьмой, мы прочили ей большое будущее. Но через три года она перестала к нам ходить, потому что влюбилась – как мы теперь понимаем, в твоего отца.

– Сара-Джейн боялась, что, узнав о ее даре, он разлюбит ее, – продолжила рассказ Квини. – Поэтому она и отказалась от уроков. Она долго не заглядывала к нам, а потом пришла к Айви за отваром, чтобы забеременеть.

– Да, только я ничего не знала про рак, – оправдывается Айви. – Потому что иначе я бы ей отказала. Но с другой стороны, тогда бы не родилась ты. Так что, может, оно и к лучшему, что твоя мама скрыла от нас свою болезнь.

В разговор вступает Иезавель:

– То-то мы все гадали – на кого же ты похожа, и только на этой неделе разобрались, покопавшись в старых записях.

Тут Персефона призадумалась. Надо же – ее мама была ведьмой, а отец ничего не знал про это?

Квини смущенно откашливается.

– Мы должны тебе кое в чем признаться, – говорит она. И начинает рассказывать, как на протяжении многих десятилетий подмешивали в продукцию пивоварни успокаивающий эликсир, рассчитанный на умеренно выпивающих людей.

– Мы совсем не учли, что с горя человек может уйти в запой, – говорит Квини.

– Нескольких капель нашего эликсира в бутылке достаточно, чтобы человек перестал быть агрессивным, – объясняет Айви. – Но если кто-то пьет часто и помногу, он становится отстраненным. Что и произошло с твоим отцом.

– Поэтому, – говорит Урсула, – не его вина, что он стал таким. Боюсь, это мы виноваты.

– Мы перестали одурманивать выпивку, – прибавляет Иезавель. – Мы не имели права контролировать поведение людей и просим у тебя прощения, что ты пострадала из-за нас.

Персефона молча кивает. Помня, какими заведенными пришли в поместье горожане, она понимает, почему ведьмы прибегали к эликсиру. Конечно же, Персефона расстроена: ведь посеять беду можно из самых лучших побуждений. Но если безразличие отца было обусловлено эликсиром, есть надежда, что их отношения наладятся.

И опять же: он ничего не знал про дар мамы, так уж она решила, понимая, что порой люди боятся необъяснимых вещей. Но если Персефона откроется отцу и покажет, на что способна, возможно, произойдет чудо: он поймет ее и примет такой, какая она есть. А если молчать, чуда точно не дождешься.