– Погрей, пожалуйста, еще чаю, – попросила его Ира, а как только Евин папа вышел, понизив голос, наклонилась ко мне: – Ева очень испугалась, что для Алика граница их братско-сестринских отношений стала размываться. Ты же понимаешь меня, да? Раньше она во всем ему подыгрывала и терпела даже не самые приятные выходки. Прощала и любила всем сердцем. Даже когда я объясняла ей, что у нее должна быть личная жизнь, со смехом отвечала, что еще не встретила свою половинку. А я ей сказала, что, пока она носится с Аликом, то никого никогда не встретит. Я как мать всем сердцем люблю своего сына и желаю ему только добра, но также считаю, что Ева поступила слишком опрометчиво, решив, будто способна его контролировать. И вот когда она наконец поняла, что попала в страшную ловушку, то пришла к нам просить о помощи. Рассказала про тебя, что Алик взъелся и его несет. Она очень сильно запуталась и не знала, как ей поступить, чтобы не подвергать тебя опасности. И я ей посоветовала просто прекратить ваше общение, пусть это и больно, но иногда в жизни приходится принимать непростые решения, в особенности если перед этим наделал ошибок.

– Только Востока это не остановило. – Роберт Алексеевич вернулся с горячим чайником. – Этот ваш приятель… Не помню, как его…

– Саня, – подсказала Ира.

– Саня сыграл на его самых низменных чувствах, просыпающихся в периоды обострений. – Роберт Алексеевич покачал головой. – Очень печально, что так все вышло. Ева пыталась образумить парней, но они слишком увлеклись. И мы поняли, что Алику снова нужен стационар.

– А хочешь, я покажу тебе ее комнату? – неожиданно предложила Ира и сразу встала.

Я отправился следом за ней на второй этаж.

Комната Евы выглядела по-девичьи милой: с плюшевыми игрушками на кровати, фэнтезийными картинками, приколотыми к стене, деревянной этажеркой с книгами, колышущимися на сквозняке шифоновыми шторами и ловцом снов над изголовьем. В воздухе стоял легкий запах сандала, и я, глубоко вдохнув его, как никогда остро испытал желание немедленно увидеть Еву.

– А где она сейчас? – задал я наконец вопрос, за ответом на который и приехал.

– Ева очень расстроилась, когда выяснилось про болезнь этой бедной девочки. Но я считаю, что она поступила правильно. На чужом несчастье счастья не построить. И все же какое-то время она продолжала надеяться, что ты передумаешь, а потом взяла себя в руки и, объявив, что отправляется на поиски новой жизни, уехала. Останавливать мы не стали. Здесь все ее угнетало: и разговоры про Алика, и воспоминания, и тщетное ожидание.