— Здесь никого нет.

— Вот, зараза.

— А вожатые, что говорят? — я вообще не понимал, что происходит.

— Какие вожатые? — отмахнулась она. — Слушайте её больше. Она моя. Не из лагеря.

— В смысле?

— Дочка моя. Со скуки в лагере ошивается. По кому тут у вас она сохнет?

Я оторопело пожал плечами.

— Так я и знала, что не сознаетесь.

Она вышла из домика, я за ней.

Парни тихо переговаривались возле мангала, в котором высоким столбом горел огонь.

— Я никого не обвиняю, — сказала Ленеа. — Но Саша очень впечатлительная и влюбчивая. Ей пятнадцать

Мы переглянулись.

— Она на озеро приходила. Помните? — несмело проговорил Дятел, глядя на нас с таким видом, словно у всех провал в памяти случился.

— Ну, да, — подтвердил Трифонов. — Потом просто ушла и всё.

— И вы не ссорились и не обижали её? — поинтересовалась врачиха.

Мы лихорадочно затрясли головами.

— Ладно, — Лена тяжело вздохнула. — Узнаете что-то, умоляю, скажите. Я сегодня на дежурстве ночь. Отец, к счастью, тоже.

Она ушла, а как только её силуэт исчез за поворотом, Дятел торопливо затараторил:

— Помните, Саша сказала, что проспорила что-то неприятное? И что это из-за надписи той?

— Всё, пока, — Тифон пожал всем по очереди руки.