У Джуда округляются глаза, когда он наблюдает за всем этим. Когда они наконец перестают шевелиться, он бормочет:

– Они больше не могут причинить тебе вред.

– Думаю, они и не хотят причинить мне вред, – парирую я и осознаю, что подаюсь к нему. Что он для меня как магнит, притяжению которого у меня нет желания противиться.

– Офигеть, – говорит Луис, наконец уразумев, что сейчас произошло. – Вы сопряжены!

– Да, мы сопряжены, – подтверждаю я.

– Это нереально круто, – выдыхает Моцарт, широко раскрыв сияющие глаза. Я узнаю этот взгляд, потому что чувствую себя так же.

И, хотя сейчас мы заняты важным делом, от которого зависит наша жизнь, мы все же тратим несколько секунд, чтобы принять поздравления. Потому что такой момент бывает только раз в жизни, и он достоин того, чтобы тебя поздравили с ним.

Реми поздравляет меня последним, и, обняв меня, шепчет:

– Ну вот, теперь ты видишь, Кумкват? Я же говорил тебе, что с тобой все будет хорошо?

– Ты знал? – удивленно спрашиваю я.

Но он только загадочно пожимает плечами в своем духе и отходит в сторону.

Я смотрю на него, прищурив глаза, и жалею, что не могу видеть будущее так, чтобы от этого был какой-то толк, как, похоже, может он, вместо этой несуразной способности лицезреть одновременно прошлое, настоящее и будущее, которая прицепилась ко мне.

Какая мне польза от того, что мне приходится постоянно разбираться с тем, кто в комнате, где я нахожусь, находится там в настоящее время, а кто относится к прошлому или будущему? Как эта ведьма, готовящая свои зелья вон… Я замираю, вдруг осознав, что этой ведьмы там больше нет.

Что, в общем-то, пустяк, но теперь тут больше нет и сотрудника отеля, расставлявшего на полках банки с вареньем. Не говоря уже о вампире подросткового возраста из будущего, который любит использовать этот погреб для поцелуев и обнимашек с девушками. Они все исчезли.

Я снова поворачиваюсь к Джуду, который улыбается мне, продолжая разбираться с кошмарами. Я вижу его в одном экземпляре, но так было всегда. Я не хочу впадать в сентиментальность, но не могу отделаться от мысли, что это потому, что он моя пара. Он мое прошлое, мое настоящее, а теперь и мое будущее, причем таким образом, как никто другой – ни теперь, ни когда-либо потом.

Он протягивает мне еще несколько кошмаров, я помещаю их на другую мою руку и одновременно поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Луиса. И не тут-то было – я по-прежнему вижу три его версии: Луиса-ребенка, нынешнего Луиса и очень тусклую и неясную версию Луиса из будущего. На секунду я возвращаюсь мыслями к тому моменту в общежитии, когда я видела его с раной в груди, из которой текла кровь. Но я подавляю это воспоминание, отгоняю его. Потому что сейчас я абсолютно ничего не могу с этим поделать, так что мне придется просто оставить все как есть.