Джуд пропускает ее реплику мимо ушей и продолжает впитывать в себя кошмары опять, опять и опять.
За пятнадцать минут он вытягивает из гобелена что-то около пятисот кошмаров. Но проблема состоит в том, что он использовал почти каждый квадратный сантиметр своей кожи, а примерно три четверти гобелена все еще не распущены.
Собственно говоря, следующий кошмар, который он вытягивает из него – нить ярко-золотого цвета, – кружит вокруг него, ища место, где бы притулиться, и, не найдя его, начинает, извиваясь, кружиться по погребу. Саймон отскакивает с его пути, Моцарт уворачивается, когда он подлетает к ней, а Луис ныряет под стол.
– Ты это серьезно? – спрашиваю я его, нагнувшись, чтобы взглянуть на него.
На его лице нет ни тени смущения.
– Ну нет, я ни за что не стану грызть чье-то лицо.
– Это один из твоих кошмаров? – осведомляется Иззи. – Звучит жутко.
– Не жутко, а отвратительно.
К сожалению, этот кошмар все еще остается на свободе и ищет себе пристанища. К тому же Джуд вытянул из гобелена еще один, который наверняка тоже скоро начнет кружить по погребу, и нам совсем ни к чему, чтобы он выскользнул наружу через какую-нибудь щель в дверях.
Нет, я не думаю, что Джуд позволит этому случиться, но, похоже, эти штуки изворотливы.
Хотя я понятия не имею, что мне с ним делать, если я вообще
Интересно, в чем же тут дело?
Но в эту минуту Джуд держит два извивающихся кошмара в левой руке и продолжает распускать гобелен правой, так что мне ясно, что я должна что-то придумать.
У меня есть еще одна идея, но она совершенно дикая. Впрочем, то же самое можно сказать обо всем, что произошло за последние два дня. Так что не все ли равно?
Я подхожу к нему и прикладываю ладонь к середине его спины. И стоило мне это сделать, как кошмары в его руках начинают тянуться ко мне.
И не только они – серая нить-кошмар, летающая по погребу, тоже устремляется прямиком ко мне.
Возможно, эта идея не так дика, как мне казалось. Я смотрю на Джуда.
– Ты доверяешь мне? – спрашиваю я.
Я запомню этот момент навсегда, потому что Джуд, который не доверяет