— Ты позвони, сразу как приземлишься, — опять повторил Ксавьер, поглядывая в сторону серой крыши терминала. — Какая там погода, проверил?

Если я молчу, он обязательно должен заполнить паузу какой-нибудь болтовнёй. Но погода меня волновала в последнюю очередь, поэтому нет, я не проверил. Набил чемодан тёплыми вещами, повинуясь своим интуитивным климатическим ощущениям.

— Угу, — невнятно промычал я, и Ксавьер собрался было сказать что-то ещё, но его отвлёк, а меня спас, телефонный звонок. На самом деле, он приехал в Берлин на встречу с Sony, а не для того, чтобы проводить меня. И судя по тем коротким фразам, что он произносил в свойственной ему военной манере, его день будет весьма напряжённым.

— Нужно ехать, Леманн сам куда-то улетает вечером, — сказал он, убрав телефон в карман.

— Угу, — только и смог я выдавить, а на глазах навернулись слёзы, и к горлу подступил горький ком. Какого чёрта я делаю?

— Всё будет нормально, дружище, — похлопал он меня по плечу. Без ироничного контекста слово «дружище» я слышал, лишь когда Ксавьер обращался к псу своего деда, оттого ещё противней. — Всё будет нормально, — его ладонь тяжело упала на плечо, словно крича об обратном. — Ну, психанула она, спиши это на безрассудность молодости.

— Угу, — кивнул я, хотя в данное объяснение верилось с трудом. — Я не хотел впутывать ни тебя, ни кого ты там просил помочь в решении моих несерьёзных проблем.

— А какие по-твоему «серьёзные»? — усмехнулся он, поперхнувшись буритто.

— Твои.

— Ой, да брось! Есть у евреев одна поговорка, — рассмеялся он, взмахнув рукой в перчатке, — уж больно она мне нравится. «Если проблему можно решить с помощью денег, то это и не проблема вовсе, а непредвиденные финансовые затраты». А если дело касается любви, то тут никакие ярлыки неприемлемы. Ты же знаешь, имея за спиной вооружённые силы Германии, для меня это сущий пустяк — раздобыть информацию, а что за причина лежала за твоим запросом — не должно волновать никого, раз в первую очередь это важно для тебя.

— За все годы нашего общения, не слышал от тебя подобного потока сентиментальности, — засмеялся теперь и я.

— Знаю, поэтому я, пожалуй, поеду, пока не разрыдался вслед за тобой. Давай, наберёшь меня по прилёту, — хлопнул он меня по спине и, хохоча в голос, направился к машине, а я пошёл регистрироваться на рейс. Порой та лёгкость, с которой Ксавьер относился к жизни меня пугала.

11

Самолёт вылетел по расписанию, и менее чем через четыре часа мы приземлились в Исландии. С учётом разницы во времени, получается, я даже вернулся в прошлое. Здесь ещё день, но громадное оранжевое солнце уже клонится к горизонту. Никогда не бывал тут раньше, впрочем, как и в Канаде. Отлёт — вечером. Пересадка в аэропорту со смешным названием Кеблавик. Взяв автомобиль в прокате, я умудрился покататься и по городку с одноимённым названием и вдоль побережья Атлантики. Температура, как и в Берлине, — чуть выше нуля, день — ясный, но ветреный, потому океан штормило. Непривычней всего было видеть пустые улицы, нетипичные домики и редкие деревья. Ещё кругом царила образцовая чистота, словно жители городка хорошенько прибравшись, вдруг решили устроить «тихий час» и отдохнуть после утомительной работы, оттого тут так и безлюдно. Совершенно уникальное место, точно сам край света, пропитанный всеобъемлющим одиночеством. Но самое удивительное здесь — небо, цвета которого окрашивали горизонт невыносимой щемящей грустью. Мне кажется, вся тоска планеты витает в кристально чистом воздухе этой богом забытой земли. Даже кислород на вкус другой, пропитанный солью морских слёз. Отчуждение и одиночество.