— Сэр, — протягивает мне стюардесса бутылочку воды, на что я лишь благодарно киваю.

— Вы говорите по-английски? — таращится на меня блондинка.

— Да-да, — отвечаю я, выйдя из кратковременного ступора.

— Сесиль, — улыбаясь, заводит она прядку волос за ухо, откуда показывается жемчужная серёжка, а девушка протягивает мне руку.

— Чудное имя, — жму её ладонь. — А факт того, что при необходимости вы сможете оказать мне первую помощь — ещё более чудная новость.

— А вас как зовут? — вздёрнув бровь, смотрит она.

— Штэфан, — коротко отвечаю я, оторвавшись от горлышка бутылки.

— Всё же надеюсь, сможем обойтись без искусственного дыхания. Хотя как знать. — На её лице вновь появляется задорная улыбка.

— Ещё ни разу в жизни не довелось пережить подобное, — слишком опрометчивая фраза.

— Вы со мной флиртуете?

— А вы со мной?

Оба молчим и по-идиотски улыбаемся. Наш басист, Хаген, уже сразу после взлёта потащил бы её в туалет. А я вот думаю, какого чёрта я вытворяю и начинаю неуклюже извиняться.

— Вы боитесь летать? — опуская мои слова, вновь спрашивает она. Я отрицательно мотаю головой и начинаю рассказывать о своём глупом предрассудке. — А чем вы занимаетесь? — звучит последний вопрос, после чего смолкают все разговоры — самолёт взлетает.

— Я музыкант, — отвечаю я, как только мы набираем высоту.

— Умирать, так с музыкой? — заливается смехом девушка. — Простите, я всегда неловко шучу в стрессовых ситуациях. Поменяемся местами? — Я соглашаюсь, и она садится к иллюминатору. — Можно и мне попробовать? — достаёт она Евангелие из кресла. — Та-ак, — смотрит на часы — 17:36, — в Монреале, по местному времени, мы будем… — в быстром движении соприкасаются кончик её языка и указательный палец, и, шелестя страницами, она находит нужную главу, — …через полтора часа… ну что, интересно? — Я улыбаюсь, утвердительно кивая. — Глава девятнадцатая стих шестой. У меня правильная интонация?

— То, что надо, — смеюсь я, и она зачитывает строку:

— «…так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает». Бессмыслица какая-то, — хмыкает она, захлопывая книгу и убирая на прежнее место, а моё сердце наливается свинцовой тяжестью каждого произнесённого ею слова.Какое-то время мы сидим молча. Сесиль смотрит в иллюминатор, а я думаю о том, чем занимается сейчас Эли. Смеётся? Пьёт чай? Смотрит в небо? Сидит с кем-то в кафе?

— Разве там что-то видно? — не выдерживаю я грузной тишины. — Сплошная темень.

— А вы посмотрите, — отстраняется она от стекла.

Сквозь редкие облака виднеется длинная дорожка мерцающего серебряного света, отражающегося от чёрного зеркала Атлантики, словно это и не океан вовсе, а озеро.