Ступени лестницы вывели прямо к окутанному низким туманом парку, чёрные деревья которого, словно передразнивая, покачивались на ветру. Фонари ещё горели. Утро было синим и холодным. Вороны, рассевшись на голых ветвях, посматривая вниз на меня, каркали, будто спрашивая, какого чёрта я тут ошиваюсь.

Осмотрелся — стою у перекрёстка. С биллборда, висящего на здании напротив, улыбается модель нижнего белья, но текст не могу разглядеть. Вот чёрт, забыл очки где-то в метро, но туда уже не вернусь. Нашёл скамейку, смахнул с неё изморось и обессилено свалился. Давно не чувствовал себя столь отвратительно больным. Сейчас следовало бы вернуться в отель, но ни одна часть моего тела не желала двигаться. Я просидел так, в полудрёме, несколько часов. Холод уже не ощущался. Было так плохо, что я в самом деле решил вызвать скорую помощь. Но телефон сел. Тогда я встал и поплёлся в кафе через дорогу, только-только открывшееся. Не посмотрев на цвет светофора, едва не попал под колёса машины. Внутрь меня не пустили, сочтя, что я попрошайка: куртка в грязи, джинсы обрызганы по самые колени, от ботинок пованивает собачьей «меткой», вдобавок кашлял я так надрывно, точно был болен туберкулезом. В памяти вдруг стали всплывать картины воспоминаний о нашем туре по Германии в 2004 году и творившийся тогда аншлаг: билетов на всех не хватало, и промоуторам приходилось менять маленькие клубы на многотысячные площадки. Я выходил на сцену, и зал взрывался оглушительным криком, фанаты протягивали к нам руки, рвались ближе, наваливаясь на заграждение, бросали под ноги цветы и сувениры. А что сейчас? Прохожие неодобрительно косятся, сторонятся, даже не подозревая, кто на самом деле этот «нищий», сидящей на мокром тротуаре перед кафе, под презрительным взглядом полуголой девицы в кружевах. За что же ты так со мной? Уже не смог совладать с накатившейся волной горечи и слезами.

— Monsieur, est-ce que ça va? — обратилась ко мне какая-то пожилая дама.

Я лишь отрицательно мотнул головой, не поднимая взгляда. Утренние тучи давно разбежались. Небо было чистым, а солнце противно слепило, светя со своего пьедестала. Дама ушла.

— Monsieur, — минуты спустя прозвучал тот же голос. Передо мной стояли её фиолетовые сапоги, зачем-то пришмыгавшие обратно. — Monsieur, — более настойчиво позвала она, и я оторвал взгляд от земли. Дама протянула мне круассан и стаканчик с картинкой кофейных зёрен.

24

Сев на какой-то автобус, я всё же добрался до отеля. Но охрана разрешила зайти, лишь после того, как я показал документы (которые, к счастью, никто у меня не выкрал и я не потерял по собственной глупости). Сначала они решили, что я стащил чей-то ключ от номера. (Неужто бывали прецеденты?) А оказавшись перед большим зеркалом в фойе, я лишний раз ужаснулся, увидев своё отражение. Ей-богу, какой-то бездомный. Немудрено, что пришлось пройти подобный «досмотр».