Я пролежал в горячей ванне пару часов, без конца сливая и подливая воду, и гулко кашляя. Лёгкие горели огнём, а горло раздирало от неприятных ощущений, точно когтями скребли изнутри. В соседней комнате был включён телевизор, по новостям вовсю трубили об убийстве каких-то французских туристов и теперь, из-за нависшей угрозы терактов, проведение Ралли Дакар-2008 находилось под вопросом. Мир не меняется. А потом в дверь номера громко и очень настырно постучали. Это был сосед сверху, спустившийся сообщить, что запасается силами перед походом на вечернюю службу в Нотр-Дам, а я мешаю ему спать. Я извинился, пообещал выключить телевизор и кашлять тише.

А позже вечером уже меня самого разбудили голоса, распевающие песни за окном, и перезвон колокольчиков. Улица гремела гуляньем. Париж начал праздновать Рождество.

Поразительно, как быстро пролетели выходные. Уже понедельник. Я не знал, что теперь делать и где искать Эли. Тогда я достал ноутбук и напечатав в строку поиска: «Детективные агентства Монреаля», принялся выбирать какое-нибудь незакрытое из-за праздников. Нашёл, договорился. Теперь за Жюльет выставлена слежка. Дожили.

Но в маленькой комнате пропитанной моими же микробами, я не мог находиться. Одиночество давило на замутнённое сознание. И несмотря на то что мышцы болели так, словно их перекрутило в мясорубке, вывернув наизнанку или и того вовсе отодрав от костей, я вызвал такси, приняв таблеток от температуры, кашля и головной боли. Если бы они меня убили, то я не сильно бы огорчился.

Несколько часов подряд мы просто колесили по главным проспектам и авеню, переливающимся серебряными и золотыми праздничными иллюминациями. Таксист, чьё лицо было на треть покрыто густой чёрной щетиной, воодушевленно рассказывал о том, как полгода назад он перебрался сюда из Косово (желающего отделиться от Сербии, из-за чего в стране неразбериха), из маленького городка Петраштица. Здесь ему нравится, даже несмотря на то что канун Рождества вынужден провести за рулём, дабы заработать хоть немного денег на оплату бесконечных счетов за всевозможные услуги «цивилизованной Европы». Говорил он на таком же захудалом французском, как и я. А «языковые пробелы» восполнял школьными знаниями немецкого, чем удивил.

— Судьба вам благоволит, — сказал я, когда цифра на счётчике перевалила за сотню евро. — Не часто попадаются такие клиенты?

— Это верно, — ответил он, рассмеявшись, хотя вопрос был скорее риторическим. — Я Жак, — протянул он мне смуглую ладонь.

— Французское имя, — лишь из вежливости пожал я его руку, нехотя поддерживая беседу и продолжая высматривать среди прохожих знакомый силуэт.