— Медаль вам за терпение, — усмехнулась она, стащила со стола кусок колбасы и устроилась на подоконнике. — Вишневку захватили?

— Еще бы не захватили! — возмутилась Маргарита Николаевна и кивнула на отца: — У человека в голове программа встроена по вишневке!

— Злая, злая Ксюха! — фыркнул брат, оказавшись возле нее и протягивая вилку для фондю с комком, пахнущим сыром, мускатом и черт знает чем еще. — Проба!

— А сам пробовал? — недоверчиво глянула она на него. — Первые куски — детям!

— Мне яд не страшен, — Ксения забрала у него вилку и сунула хлеб в рот. Хороший повод помолчать, пережевывая положенные тридцать три раза. Но родителей унять было сложно. Кажется, они явились со вполне определенной миссией и уходить без ее выполнения не намеревались. И сходу совсем не представлялось возможным понять, кем сейчас работает Дэн — щитом, защищающим ее, или лампой, направляемой в глаза при допросе. Но в любом случае ничто не могло остановить отца с его очень важным вопросом, заданным самым беззаботным тоном, не предвещавшим ничего плохого и предназначенным усыпить бдительность. Но, тем не менее, в лоб.

— Ты вечером никуда не собираешься? С друзьями, с коллективом?

Ксения дожевала, кинула быстрый взгляд на мать — понять, откуда ветер дует — и сообщила:

— С моим коллективом мне скучно, а друзей у меня нет. И ты, папа, об этом прекрасно осведомлен.

— Не только осведомлен. Меня это удручает.

— Па, ну вообще-то она со времен подштанников за мной таскалась. Я ей — подружка! — молвил Дэн и усмехнулся. Ясно — щит!

— То есть это мы недоглядели? — возмутился Виктор Антонович.

— А кто просил присмотреть за сестрой?

— Мужчины, хватит! — рассердилась Маргарита Николаевна. — Тут у нас день рождения был с утра! Ксюша, вкусно?

— Вкусно, мама.

— Динька сказал, что это хороший подарок. Мы только скидывались, он выбирал. Ну или кто-то по его заданию.

— Ма! — мысль о том, что он разбирается в кухонной бытовой технике, была недопустима. Потому, вероятно, дело в бабе. Вернее, в ее наличии. А эта мысль была недопустима тем паче!

— Нам теперь к тебе далеко ездить! — тут же переключилась Маргарита Николаевна на другое.

— А мне близко на работу, — отозвалась Ксения, глядя в окно. Снова шел дождь, шуршал по подоконнику, и она скорее слушала его, чем родителей и брата.

Мать завозилась у стола, расставляя тарелки и приборы. И раскладывая еду. Отец уныло разливал по бокалам вишневку, периодически косясь на фондюшницу. Денис так и стоял возле Ксении, будто бы охранял ее еще и физически от поползновений. Проблема была в том, что хрен ее охранишь сейчас. Потому что в родителях бурлило. Бурлило так, как в потоках воды, несущихся к стокам на дорогах. Немного позже, уже за обедом, среди прочей болтовни, касавшейся скорого отъезда четы Басаргиных-старших на моря, Денискиного разгульного образа жизни и нестабильности валютного курса, мать, в конце концов, не выдержала, приняв эстафету у отца: