— Ну, то есть, у вас всё серьёзно?.. — Бран нахмурился. — Пять лет — это ж дохуя времени.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы я два раза подряд с кем-то трахался?.. — спросил Майкл, глядя ему в глаза.

— А то я каждый раз видел, как ты трахался, — огрызнулся Бран, но задумался. — Ну… вроде нет.

— А с ним встречался восемь, сука, месяцев, — с чувством сказал Майкл. — С октября, блять, по май. И ни разу, — с нажимом сказал он, — никого, кроме него, у меня не было.

— Да ладно, — Бран усмехнулся. — Никого прям не было. У тебя ж конвейер.

Майкл молчал, глядя ему в глаза. Тот сначала ещё усмехался, потом перестал.

— Ладно, — Бран зарылся в карманы, — раз такое дело… у меня тебе… есть чё. Да где, бля…

Он обшарил джинсы, рубашку, перетряхнул куртку, вытащил связку ключей, перебрал их по одному, долго звенел мелочью

— Во. Нашёл, — наконец сказал он.

Майкл глотнул еще скотча, посмотрел на протянутую ладонь. Там лежал брелок для ключей — тонкая спираль из чернёной стали, свёрнутая короткой пружинкой.

— Это чё? — спросил Майкл.

— А чё, не понял? — насупился Бран.

Майкл поднял на него глаза.

— Это же, ну… — Бран покрутил пальцем возле лица. — Типа. Кудряшка.

Они надрались, как свиньи, в два часа ночи вызвонили Томми, тот принёс еще какого-то пойла, а когда и оно кончилось, доползли до паба. Камнем разбили заднее окно (потому что никто из троих уже не мог попасть ключом в замок), чудом не пропороли руки стеклом, пока открывали дверь, потом кто-то всё-таки словил осколок, кажется, это опять был Майкл, а может быть, Бран, а Томми изрезал все пальцы, пока пытался подняться с пола и достать чистое полотенце на перевязку, они изгваздали новенькую кухню и друг друга кровищей, еле выбрались в зал и высосали с нижних полок стойки всё, что там стояло, кроме жидкости для протирки столешницы.

Майкл сорвался, больше не было сил держаться, шутить, думать, что всё будет хорошо и он со всем справится. Или думать, что реветь, как девчонка — стыдно. Тем более что Томми ревел за компанию, хотя это ж Томми, он вообще никогда не стеснялся, что пиздец как чувствительный. Они сидели там, под стойкой, привалившись друг к другу, среди звенящих пустых бутылок и кровавых отпечатков ладоней на новом чистом полу. Будто, как в детстве, играли в прятки и заныкались от всего мира, чтобы их никто не нашёл.

Потом они ржали, как припадочные, когда сил на слёзы уже не осталось, и всё казалось смешным — и своя жизнь, и далёкие планы, и оттопыренный средний палец, и то, что Сара переспала с каждым из них, а это тоже как-то объединяло.