Старинный французский коттедж с острой крышей, выложенной серой черепицей с пятнами лишайника, выглядел почти как картина Кинкейда. Он был старым, но очень ухоженным. Следы времени, видневшиеся то там, то здесь, казались небрежными и естественными, но выглядели слишком живописно и явно были оставлены намеренно. Немного мха и лишайника на черепице, чуть нестриженые кусты, подвязанные веревкой, яркие пучки цветов, торчащие в глиняных горшках — все это было очаровательным настолько, что даже Майкл почувствовал какое-то умиротворение. Этому маленькому мирку было, наверное, лет триста. Все эти годы здесь жила одна и та же семья, сменяя друг друга поколение за поколением. Здесь когда-то бегали дети в платьицах и штанишках, сида приезжали кареты, здесь, возможно, прятались от революций нищие аристократы — а может быть, наоборот, здесь собирались опьяненные кровью и свободой сторонники революций?

Майкл подумал, что было бы здорово как-нибудь расспросить Винсента о его семье. Раз она такая огромная, они помнят свою историю. Кто они?.. Чем занимались? Как далеко уходят их корни?.. Он бы послушал. Он бы даже, наверное, спросил его, что они находят в этом своем вине, научился бы его пить. Однажды.

— Твоя сестра будет не против, что мы так заявились? — спросил он.

Винсент хлопнул дверцей машины, пожал плечами.

— Они уехали в горы, кататься на лыжах. Весь дом в нашем распоряжении, мы никого не побеспокоим. Идем?..

Джеймс нашелся в саду позади дома. Он стоял под садовой аркой, увитой вечнозеленым плющом, курил Голуаз. Заслышав шаги, обернулся. Заулыбался было, но, заметив Майкла — замер, распахнув глаза. Непонимающе посмотрел на Винсента.

— Я хочу тебе сказать кое-что, — мягким тоном начал тот, подойдя ближе.

— Что происходит?.. — напряженно спросил Джеймс.

— Все хорошо, просто я хотел обсудить…

— Мы уже все обсудили, — ничуть не успокоенный его тоном, сказал Джеймс. — Зачем он здесь?..

Майкл не знал, что сказать, но тоже подошел ближе. Встал, сунув руки в карманы. У него было странное чувство, будто Винсент, поставив его перед Джеймсом, сейчас заведет своим мягким голосом волынку про то, какой он мудак и как Джеймс в нем всегда ошибался. Он чувствовал вину — непонятно за что. Потом вспомнил — было за что, за их последнюю встречу. Он же приехал сюда извиняться. Такой был план. Главное — не забыть об этом.

Джеймс переводил непонимающий, почти враждебный взгляд с одного на другого.

— Все может быть не настолько сложно, как нам казалось, — сказал Винсент.

— Что — все?.. — спросил Джеймс, явно отказываясь понимать, о чем идет речь.