Он лежал, дышал теплом Джеймсу в затылок. Тот явно пригрелся, расслабился. Устроился поудобнее. Майклу показалось, он начинает этим всем как-то проникаться даже. Это было даже приятно — лежать, обниматься, молчать. Иногда касаться друг друга, поглаживать.

Он же никогда не имел ничего против секса хоть втроем, хоть вдесятером. Он всегда думал, что чем больше людей — тем веселее. Его увлекал не только процесс, но и комбинаторика. Конструктор из человеческих тел, где свободных отверстий всегда больше, чем участников, и выигрывает тот, кто сумеет занять собой максимум. Может, и здесь все как-нибудь сложится. Постепенно. Он пока, правда, совершенно не представлял себе — как. Но, наверное, что-нибудь они придумают.

Джеймс дышал ровно, спокойно. Его отпустило. Майкл тоже чувствовал, что ему легче дышать. Винсент скользнул рукой по Джеймсу вдоль тела, взял Майкла за руку. Недвусмысленно погладил по тыльной стороне ладони большим пальцем. Майкл раскрыл глаза, приподнялся на локте. Джеймс тоже проснулся, вопросительно глядя на Винсента.

— А мы не слишком торопим события? — спросил Майкл. Но руку отнимать не стал. Джеймс оглянулся на него, вновь посмотрел на Винсента распахнутыми глазами, будто ждал, что тот скажет ему, что делать.

— Ты точно этого хочешь? — тихо спросил он.

— Я хочу, чтобы вся эта чертова карусель прекратилась, — сказал тот, едва ли не впервые на памяти Майкла позволяя себе экспрессивное выражение. — Я хочу перестать видеть, как вы оба мучаетесь — и сам хочу перестать изводиться.

— Тебе не кажется, что это немного безумно?

Винсент усмехнулся — чуть нервно. И почти весело.

— Я почти всю жизнь был правильным и разумным. Немного безумия мне точно не повредит.

— Ты хоть как себе все это представляешь?.. — с сомнением спросил Майкл, которого здорово волновала техническая сторона вопроса.

— А мы попробуем — и узнаем, — с легкой бравадой сказал Винсент.

Он смотрел на Джеймса еще пару мгновений — а потом поцеловал. Джеймс ответил, прильнув к нему. Майкл смотрел на них, застыв, словно его ударили по голове. Ревности не было — был, кажется, только шок. Отчетливое осознание, что все это — на самом деле — сюрреалистичный бред. Дурной сон. Ему хотелось, чтобы этот сон поскорее закончился, он зажмурился, надеясь, что, когда он откроет глаза, Винсент исчезнет — и окажется, что они с Джеймсом вдвоем, и можно будет сказать ему, нервно смеясь, слушай, мне такой бред приснился — аж мурашки по всему телу.

Но Винсент не исчезал. Заставить его исчезнуть можно было, лишь отобрав у него Джеймса, а как раз этого Майкл сделать не мог. Потому что Джеймсу были нужны они оба, и он держал эту мысль в голове, не давая ей сорваться с поводка. Ему нужны оба. Они раздели Джеймса в четыре руки, сами выпутались из рукавов и штанин, и Майкл практически не волновался о том, как все пройдет — он знал, что на этом поле он точно сильнее, Винсент хорош в заботе, в ежедневной рутине, а он — он хорош в сексе, и мало кто может его превзойти. Уж точно не Винсент.