— Уважаемый товарищ журналист, я вчера совсем не спал. Я думал. У меня в сердце гвоздик. Знаете, так крепко сидит! Молотком заколотили. Это же очень опасно! Один знакомый доктор сказал, что люди сейчас от сердца умирают. Как мухи.

Он подал мне руку. Вежливо распрощался. Сел на развалюху и уехал, дымя бензином почище локомотива, доживающего свой век.

Я торопился к себе. И видно, не напрасно, словно чуяла душа: у калитки, прижавшись к штакетнику, стояла Светлана.

— Здравствуйте, Светочка! — приветствовал я, что называется, от всего сердца. Схватил ее руку и с трудом удержался от того, чтобы не поцеловать. — Где пропадали, Света? А я так соскучился! Как вам не стыдно бросать меня надолго!

— А я вас видела, — проговорила она.

— Видели?

— Ну да. В щелочки глядела. Я ведь тоже скучала. Или думаете, у меня камень вместо сердца?

Уткнулась носом в руку, которой обвивала старый столб. Я пытался кое-что прочитать в ее глазах, а она их прятала.

— Да ну же, Света, — уговаривал ее, — взгляните на меня.

— А я вас вижу. И даже очень хорошо.

— Мне хочется глаза в глаза.

— Зачем?

— Скучаю.

— А вы не скучайте.

— Не умею.

— А вы через то самое «не умею».

— Я же совершенно серьезно.

— А я будто нет?

Анастасия Григорьевна что-то стряпала на крыльце. И я максимально понизил голос:

— Я хочу видеть вас, Света.