— Чего вы сидите? — сказала Лидочка. — Пейте, ешьте.

Не верил своим ушам: как это — пейте, ешьте? А слезы? А рыдания? Трын-трава?

— Не обращайте внимания, Лев Николаевич, я же ужасная дура. Все это спонтанно, независимо от меня. Вдруг мне показалось, что вы женитесь на Светлане. И чисто по-женски приревновала. Я способна ревновать к кому угодно.

— Позволь… Позвольте…

Она совершенно успокоилась, будто только что на свет народилась. Не дала мне высказаться.

— Лев Николаевич, я вам объясню все. Тут недавно встретились мы с тетей Настей и почесали языки. Вот она и говорит: «Живет тут один, — да вы его знаете! — он в мою Свету влюблен». Дальше — больше: выясняется, что вы поженитесь.

— Что за чушь!

— Не знаю. Я говорю, что было. Вот я и не выдержала. Можете меня осуждать, сколько угодно.

Нет, без чачи здесь не разберешься — чепуха какая-то! Происходил ли между ними такой разговор, или Лидочка сфантазировала — трудно судить. Скорее всего — второе.

Я налил себе и Лидочке.

— Выпей, Лида.

— С удовольствием!

Наконец появился Валя. Улегся рядом с женой. Я счел момент благоприятным и, что называется, смотался.

На нашей скамеечке сидели Леварса и Анастасия Григорьевна и о чем-то беседовали. Завидев меня, подвинулись, освобождая местечко.

— Посидите с нами, — пригласил Леварса.

— Не помешаю?

— Нам? — Леварса подмигнул старухе. — Мы уже объяснились, что любим друг друга.

— Да, да! — со смехом подтвердила старуха.

— Раз так, — сказал я, — разрешите к вам подсесть.