— Все равно общение с ними — это пустая трата времени, вы это хотите сказать?

— Имея представление о методах и традициях магии, можно сразу понять, кто из них шарлатан, а кто просто сумасшедший. Здесь есть несколько серьезных и знающих людей, но они держатся особняком. Да и те больше интересуются промышленными вестниками и научной фантастикой, чем древними алхимическими трактатами эпохи Ренессанса. Один из таких людей работал вместе со мной в корпорации «Аэроджет», можешь себе представить? Его звали Джек Парсонс. Я и не догадывался о его экзотических увлечениях до пятьдесят второго года, когда он по глупой небрежности вознесся к небесам вместе с большим количеством гремучей ртути. Как потом выяснилось, Джек из года в год посвящал все свои вечера и уик-энды проведению магических обрядов: пытался вызвать из иных миров Вавилонскую блудницу, чтобы зачать с нею Антихриста. И этот же господин, заметь, был одним из основателей Лаборатории реактивного движения. Так что мой ответ: да, и в наши дни есть люди, которые занимаются такими вещами.

В голосе Уэллса звучат напряженные, фальшивые нотки, но Стэнли не может придумать правильный вопрос, чтобы выяснить причину этого. Он до сих пор чувствует дурноту и злится на себя за то, что так разоткровенничался.

— Все эти имена, которые вы назвали, — говорит он. — Я их не запомню. Может, составите список?

Взяв свою бутылку, Стэнли залпом допивает пиво. Вместе с последним глотком в животе начинается неприятное бурление.

— Вы, наверное, считаете меня чокнутым придурком из-за того, что я хочу это сделать? — говорит он.

Уэллс вынимает изо рта черенок трубки и медленно качает головой.

— Вовсе нет, — говорит он. — Как раз наоборот. Ты сейчас переживаешь трудный период, я это вижу. Я плохо тебя знаю, однако я в тебя верю. И мы с Сюннёве будем рады помочь тебе всем, чем сможем.

У Стэнли вновь течет из глаз. Он не понимает причину этого; не понимает даже, искренни ли эти слезы. Он вспоминает одно ограбление двухлетней давности, когда все члены их банды напялили маски, оставшиеся от Хеллоуина; вспоминает свои ощущения, когда он держал на прицеле перепуганного сторожа, смотрел ему прямо в глаза и знал, что тот не видит перед собой ничего, кроме размалеванной физиономии плачущего клоуна. И сейчас Стэнли ощущает примерно то же — вседозволенность и стыд одновременно, — только на сей раз маска находится не снаружи, а внутри него, и он не может ее снять по своему желанию.

— Буду с вами откровенен, мистер Уэллс, — говорит он. — Я не думаю о себе так, как думаете о себе вы. Я имею в виду обоснование своих действий. Не могу припомнить ситуации, когда я не знал бы, что делать, или как минимум не держал бы в голове запасного варианта действий. Так что мне никогда не приходилось останавливаться, чтобы как следует поразмыслить. Иногда я просто чувствую, что неплохо бы сделать то-то и то-то, и я это делаю, сам не понимая, откуда взялось это чувство. И это уже начинает меня пугать. Потому что с недавних пор мне кажется, будто я понемногу превращаюсь в кого-то другого, не знаю в кого.