— Дотторе Гривано, — говорит он, кланяясь. — Ваш визит — это честь для нас.

Гривано отвечает на поклон.

— Юный маэстро, — говорит он, — мне нужно повидаться с вашим отцом.

— Он сейчас делает замес, но скоро освободится. Если вы согласны немного подождать, могу проводить вас в гостиную, там будет удобнее. Или, быть может, вы сообщите о своем деле мне?

Судя по выражению его лица, этот вопрос задан не просто из вежливости: парнишка является полноценным заместителем своего отца по всем вопросам. Гривано отмечает его вдумчивый взгляд и непринужденность манер — чем он напоминает Жаворонка, — и тут ему становится понятна главная причина, по которой Серена решил вывезти свою семью из Мурано. Насколько ему известно, у стекольщика есть два старших брата, а у тех полно своих сыновей. Алессандро не просто прилежно и добросовестно управляется с работой в мастерской — хотя он, конечно же, прошел надлежащую выучку, — но еще и обладает особым чутьем и талантом, словно был рожден для этого дела. Однако у него нет никаких шансов возглавить семейное предприятие.

— Там снаружи два гондольера, — говорит Гривано. — Ты их ни с кем не спутаешь: оба распевают песни, пьяно шатаются и несут на весле набитый монетами ларец. Это плата за работу, которую выполнила ваша мастерская. Прими у них деньги и поблагодари их от моего имени, но не трудись доставлять мне купленную вещь. Я подожду и потом получу ее от твоего отца, с которым мне надо обсудить еще один вопрос, не связанный с этим.

— Как пожелаете, дотторе. Я провожу вас в гостиную.

— А нельзя ли мне вместо гостиной заглянуть в цех? — говорит Гривано. — Мне любопытно посмотреть на то, как вы работаете. Или мое присутствие нежелательно из-за секретности каких-то процедур?

Алессандо обдумывает его просьбу и затем улыбается.

— Оно было бы нежелательным, — говорит он, — если бы вы умели проникать внутрь наших голов и видеть спрятанные там секреты. А так ничего страшного в этом нет. Я впущу вас внутрь, но старайтесь держаться подальше от печей и от расплавленного стекла, если только у вас нет охоты малость поврачевать самого себя, дотторе.

Мимолетная усмешка преображает его лицо, и в этот миг он выглядит на свой возраст. Но сразу же вновь сделавшись серьезным, открывает перед Гривано тяжелую дверь.

Уже в первую секунду Гривано посещает мысль: «А не лучше ли все же подождать в гостиной?» Горячий воздух жалит глаза и ноздри — тут не поможет никакой носовой платок. Пространство перед ним заполнено суетящимися людьми, чьи силуэты мелькают в жарком медном свечении двух печей, расположенных в дальнем конце мастерской, — ни дать ни взять два адских зева, готовых поглотить архиеретиков. Алессандро указывает ему на штабель ящиков в углу, жестом предлагая устроиться там.