С каждой каплей, от которой освобождался организм Буслаева, он чувствовал себя лучше. Совершенно не понимая, что с ним происходит, и что видит работник, присутствующий в этой комнате, «Гомер» страстно продолжал молиться, благодаря чему, будто каждая буква вливаясь в сосуды, выталкивала из низ экспериментальный химический состав, который по замыслу испытателей должен был в течении нескольких часов лишить испытуемого полностью воли и возможности сопротивления.

Так продолжалось еще пять минут, пока бутылочки не наполнились, после чего задрожали, и начали раскачиваться. В это время санитар совершенно потерявший самообладание поддался панике, «тиски» обязательств, сдержавшие его волю, разжались и он было рванулся к двери, но вспомнив, что ждет его в случае не выполнения поставленной задачи, вернулся и более ничего не придумал ради своего спасения, как по очереди брать бутылочки и сливать их содержимое в раковину.

Последние капли ушли из четвертой емкости, как раз вовремя, послышались шаги за дверью, и в комнату вошли три человека, одним из них был очень коренастый безвозрастной мужчина, без шей, с низкопосаженной, сильно выдвинутой вперед головой, обладавший настолько сильным и заряженным мощью телом, что это чувствовалось на расстоянии. Несмотря на высокую температуру в помещении он был одет в длинный, свободного покроя плащ из легкой ткани. К этому прибавлялась шляпа с небольшими полями, однако достаточными для того, чтобы скрыть его лицо полностью. Вторым вошедшим следом за ним, был Сергей Петрович, внимательно слушающий объяснения следующего за ними доктора. Именно голос своего бывшего советника узнал Кирилл Самуилович, когда тот заговорил:

— Я правильно понял — он вообще сам не будет в состоянии принимать решений, касающихся всего, кроме обеспечения своей жизнедеятельности?…

— Совершенно верно. В туалет сходить сможет, положить в рот ложку с картофельным пюре сможет, а вот сам открыть дверь — нет… Костя, ну что, прокапал?

— Все до капельки, товарищ полковник!.. — Пробубнил санитар, отводя глаза в сторону.

— Ничего, ничего Генрих, я обещал, значит, сделаю — быть тебе генералом… Давайте, доделайте, у нас времени минимум — через 10–12 часов за ним приедут, когда очухаются, наверняка уже ищут… И ведь никто не скажет, что в овоща превратить человека можно всего за несколько часов, да еще в такого талантливого…, значит говоришь, что «это сможет, а это нет»?!..

— Ну вот это последние разработки…

— Твои?

— Не поверите, был профессор один…, хобби у него было — переводил с древнеславянского разные рецепты, и вот… напоролся он на один клад…, ну не клад, а типа древних рукописей каких-то врачевателей, вот там и было много чего… — прямо нужно сказать Парацельс, Гиппократ и Асклепий в одном лице, переворот можно сказать…, вот на это мы руку то и наложили…, а дальше сами…