– Может, иконы старые остались. Прикинь, чего-нибудь такое найти.

– Ну да. Обшарили уж давно всё. Белку сушёную найдёшь, а не иконы старинные.

– Да мало ли? Слышь, Костей, а золото? Золото же может быть?

– Ага, сокровища Али Бабы.

– Обломщик ты, – проворчал Вован. – Не даёшь в археолога поиграть… Твою мать!

От крика Вована сердце у Кости ёкнуло. Оправившись, хотел дать ему подзатыльник. Вован частенько так неожиданно пугал. Ребёнок великорослый. Но в этот раз Вован, кажется, не шутил. У печки на неширокой лавке валялась груда тряпья. Так из-за обилия пыли показалось. На лавке лежало иссушенное тело женщины, серое, в полуистлевшем платье, со скрещёнными на груди руками.

– Вот тебе и мумия, археолог, – прошептал Костя.

Оцепенение Вована длилось недолго. Он достал смартфон и сфотографировал мумию.

– Прикинь, Костей. Трупак сушёный, – восхищённо заговорил он. – Вот приключение. Походу, бабка давно померла. Гляди, сколько пыли на ней. Слышь, Костей? Сфоткай меня с ней.

– Ты чего?

– А, чего? Прикольно. Домой приеду, фотки в интернет выложу. Давай.

– Да хорош тебе.

– Чего?

– Я не знаю. С мертвецом… глум какой-то.

– Да иди ты, – пробурчал Вован

Он припал на колено перед лавкой, головой почти коснувшись спутанных волос мумии.

– Улыбнись, моя любовь, – пропел Вован, вытягивая руку со смартфоном.

Костя вздрогнул от пробежавших по спине мурашек. Представилось, что сейчас высушенная старуха повернёт голову и растянет серые губы в страшной улыбке.

– Хорош тебе, Вован, – он пытался урезонить позирующего друга. Тот явно заигрался. Внезапно у Кости возникло желание ударить Вована. Чтобы он успокоился, чтобы отошёл от неё… чтобы не смел…

Костя потряс головой, прогоняя наваждение.