– Не снимается, сука. Нахрена в полицию? До нас бабка лежала и после полежит. Другой кто-нибудь найдёт и заявит.
Вован резко обернулся.
– Слышал?
– Чего?
– Кричал кто-то. Хорош прикалываться. Серьёзно – не слышал?
– Слышь, Вован. Тебя, походу, глючит. Плесени бабкиной надышался.
– Да? – встревоженно проговорил он. – Костей, помоги перстень снять. Чего-то я очкую.
Но все попытки избавиться от перстня потерпели неудачу. Он как будто въелся в палец.
– Вован, давай так. До города доберёмся, а там перепилим или перекусим перстень. Чего время терять? В полевых условиях нихрена не получится. Потерпишь?
Вован кивнул. Но дальше стало хуже. Парень отставал, спотыкался, и это мало походило на простой испуг. Вован обливался потом, хотя было совсем не жарко.
– Слышь, Костей. Погоди. У меня палец болит. Слышь, правда, жжёт будто, – хныкал он.
– Успокойся. Это мы натёрли, пока снять пытались, – ответил Костя, сам себе не очень веря.
Он остановился и ещё раз посмотрел на палец Вована. Кожа под пальцем почернела, и чернота поползла в стороны мелкими прожилками. Вован часто моргал, вытирая со лба пот.
– Костей, у меня в глазах мутняк какой-то. Может, отравленный перстень? А? – парень тяжело дышал. – Или радиоактивный. Бабка то от него, наверно, и померла… Не кричи… Не кричи на меня! – вдруг заорал он.
– Да, я молчу, Вован.
– А-а-а! – Вован заткнул уши и повалился на колени. – Не ори, сука!
Внезапно он замер и огляделся, как будто пришёл в себя.
– Кончилось всё, – прошептал он. – Отпустило. Костей. Это бабка всё. Это она кричит. Назад меня зовёт.
– Хорош, Вован. Чего несёшь?
– Не, правда. Я