Длинный халат, стянутый в талии, прятал ноги, проявляя резкий овал бедер. Волосы, с повязанным на затылке шнуром, падали на высокую спину, оттягивая назад маленькую голову. От всей ее ладной фигурки шли токи наивной и доверчивой нежности, что источает существо, которому незнакомы горести жизни.

Руки летали над клавиатурой, гоняя сильные и дерзкие звуки. Местами звуки стихали до шепота. И этот переход заманивал, заставляя Чингиза слушать музыку с любопытством и волнением. Почему он столько лет чувствовал себя в Ленинграде одиноким, какая кошка пробежала между ним и дядей, помешала ему быть своим в этом теплом, уютном доме?

…Чингиз и не заметил, как появился дядя Курбан.

А тот стоял уже несколько минут, не решаясь прервать игру дочери. Наргиз обернулась, убрала руки с клавиатуры.

— Теперь ты нам сделаешь чай. Настоящий, — мягко проговорил дядя Курбан и, склонившись над креслом, дружески обнял Чингиза за плечи. — Сиди, сиди… Что скажешь, дорогой племянник? — Он проводил взглядом Наргиз и добавил вслед: — Мы перейдем ко мне в кабинет, там и будем пить чай.

Дядя Курбан в светлом спортивном костюме «Пума» сейчас выглядел не намного старше племянника.

— В нашем роду старики умирали молодыми, — ответил он на восхищение Чингиза. — Я родился, когда твоему деду было около семидесяти лет, а бабушке почти сорок, пусть земля им будет пухом. Вообще ты мало знаешь о судьбах близких по материнской линии, жили в Дербенте, как на острове… Что ты знаешь о своем дяде Курбане? Ничего, кроме общих слов. Ты даже Наргизку увидел, можно сказать, впервые…

— Но… и вы обо мне знаете не много, — защитился Чингиз.

— Гораздо больше, чем ты думаешь, — усмехнулся дядя Курбан. — Я даже знаю имена и фамилии твоих компаньонов.

Чингиз удивленно вскинул брови.

— И знаю, что вы затеяли баловство, решили организовать у себя группу… защиты интересов. Ходят по двору сытые, здоровые индюки, чистят перья, думают, что их боятся. Боятся, не спорю, — пенсионеры, пацаны и алкоголики. Впустую тратите деньги. Случись завтра хороший «наезд», и ваши индюки разбегутся в стороны, теряя перья…

Чингиз слушал и удивлялся, как дядя хорошо разговаривает по-русски, без малейшего акцента, с каким-то удовольствием выговаривая слова.

Спрашивать дядю об источнике его информации о «Кроне» наивно, только ставить себя в глупое положение. Чингиз улавливал одно — и это четко прозвучало в тоне дяди Курбана — «спокойная» жизнь «Кроны» объяснялась тем, что один из лидеров теневых сил города — Курбан Курбан-оглы Мансуров, по кличке Казбек, являлся дядей Чингиза.