— Я, когда сидел в тюрьме, курил «Мальборо», — усмехнулся дядя.

— Вы… сидели в тюрьме? — искренне удивился Чингиз.

— Было дело. Недолго. За драку, — ответил дядя Курбан. — А вышел на свободу, бросил курить. И пить, почти не пью. Обещал жене напиться только на свадьбе Наргиз.

— А что, готовитесь к свадьбе? — у Чингиза замлело в груди.

— Нет. Пока не видно. Но все может быть, — простодушно ответил дядя Курбан. — Между прочим, я сел за драку с ее отцом. Из-за Марины, матери Наргиз. Ведь она не родная мне дочь, звали ее Надя. Когда я женился, ей было несколько месяцев. Пришлось переписать документы.

— А Наргиз знает?

— Конечно. И про отца своего знает, алкоголика и гумарбаса, — тут впервые дядя Курбан проговорил с сильным азербайджанским акцентом, дал слабину. — Ты язык матери своей не понимаешь?

— Понимаю. Немного. Гумарбас — это, кажется, педераст.

— Именно так, — улыбнулся дядя Курбан. — Представитель сексуального меньшинства. Много мне крови попортил ее родной отец. И Марине тоже… Умер, собака.

— А я и не знал, — обескураженно проговорил Чингиз. — И про Наргиз…

— Откуда ж тебе знать? Но теперь, когда мы станем не только родственниками, но и компаньонами…

Чингиз пожал плечами. Он уже говорил дяде — еще ничего нет определенного, надо поставить в известность руководство «Кроны», прояснить их отношение к передаче контроля над сибирским лесозаводом — ведь «Крона» уже вложила в это предприятие средства, финансировала проектирование и закладку двух домов в Тюмени.

— Меня совершенно не интересует их отношение, — сухо проговорил дядя Курбан. — Я защищаю твои интересы. Твои личные интересы. А они могут не совпадать с интересами твоих компаньонов. Если у них не оказалось денег на вино, пусть пьют воду. А что касается кредита, то тебе, родному племяннику, не советую брать кредит у такой фирмы, как моя, запомни это. Ходи голодным, нищим, но не протягивай нам палец — всю руку откусим, — глаза дяди Курбана тускнели холодной глубиной колодца, пальцы рук со следами травленой наколки постукивали по вишневой поверхности стола.

Чингиз выпрямился, оглядел кабинет. Казалось, он все уже рассмотрел за время беседы, все запомнил. Нет, не все… Над письменным столом гирляндой висело множество фотографий. На одной из них трое полуголых мужчин — один с крупным крестом на цепочке, второй с каким-то медальоном, третьим был дядя Курбан…

— Это я в сауне, — пояснил дядя. — Эта фотография дорого стоит кое для кого. Тот, с крестом, был чемпион страны по боксу, а теперь, я думаю, не последний из богатых людей в России. Он лидер одной из крутых группировок…