У Чингиза сейчас было приподнятое настроение. Поначалу, после совещания, досада точила сердце. Феликс мог бы часть своих акций передать Чингизу, он, как и Дорман, стоял у истоков фирмы. Но, поразмыслив, поостыв, понял: Феликс сделал мудрый ход: сохранил старый костяк фирмы, не дал ей развалиться. Что бы и случилось, приди к руководству Гордый… Дорман терпимей относился к вольностям «Кроны-Куртаж», наверняка он и Джасоев найдут компромисс в затее с лесным комбинатом в Сибири… Но ловок, ловок Феликс, ничего не скажешь! Начнись разговоры-пересуды вокруг отставки, растяни он во времени передачу своего кабинета, Гордый непременно бы создал общественное мнение, завербовал бы сторонников. И тогда неизвестно, чем бы закончилось сегодняшнее совещание. А так гласно, при всех — блиц-операция в два раунда: в первом послал в нокдаун Гордого, избрав Ревунову пятым «сенатором» без голосования и болтовни, второй раунд выиграл по очкам. Одарил Дормана могущественным подарком и щедро, широко расстался со своим креслом. В результате эффектного шоу народ простил Феликсу предательство — его уход в банковский бизнес. Надо отдать должное и Гордому, он хоть и проиграл, но красиво, по-мужски, без мелочных разборок, не то что Толик Збарский. Збарский полагал, что Феликс хочет избавиться от старых партнеров, особенно от своенравного Чингиза. Полагал, что Феликс укрепляет позиции с помощью своих, лично им принятых на фирму людей. Оказалось наоборот, Гордый даже не стал «сенатором», а не то что генеральным директором…

— Ашот, я приехал к тебе с просьбой, — проговорил Чингиз.

Ашот Савунц стоял перед хозяином, вскинув крупную свою голову, — он едва дотягивался ростом до груди Чингиза.

— Постараюсь выполнить любую твою просьбу, — ответил Ашот. — Ашот не какой-нибудь неблагодарный человек.

— Ашот, нужно пошить к девятнадцатому августа шесть пар обуви — три пары мужской и три женской. На каждой паре должен стоять знак, что обувь пошита на нашем предприятии. Я женюсь, Ашот, — Чингиз ждал, когда Ашот Савунц закончит распинаться в своих чувствах по поводу услышанной благой вести, но так и не дождался. — Я хочу сделать подарки — себе, отцу, будущему тестю, жене, матери и будущей теще. Шесть пар. К девятнадцатому августа.

Ашот поднес к носу сжатую ладонь и, попеременно выпрямляя пальцы, принялся высчитывать, сколько осталось дней до девятнадцатого.

— Сам буду шить, хозяин, — благоговейно проговорил Ашот. — Поеду к ребятам, отберу материал, заказ выполню. На подошве напишу «Фабрика имени Чингиза Джасоева».