Тень от стены еще держалась и размерами вполне накрывала автомобиль. Чингиз запер салон, включил автосторож и поднялся по приступкам своего подъезда.

Газет в почтовом ящике не было, что удивило. Обычно к вечеру ящик ломился от газет. Чингиз выписывал восемь наименований. «Почтари бастуют», — Чингиз слышал о какой-то смуте, что время от времени затевали работники связи, требуя оклад министра для рядового бегунка, но газеты пока доставляли регулярно. У Чингиза всегда портилось настроение, когда в ящике не оказывалось газет.

В лифте Чингиз вытащил из кейса ключи. Обычно он сдавал квартиру под охрану. И требовалась определенная ловкость, чтобы справиться с замком внутренней двери, не просрочить контрольное время. Он уже несколько раз винился перед бригадой захвата, которая, казалось, только и ждала промашки, чтобы содрать штраф. Ключ провернулся на один оборот, что насторожило Чингиза. Открыв наружную дверь, он увидел, что внутренняя вообще распахнута. В нос ударил запах жареного лука. Неужели вернулась хозяйка?! Старая галоша, могла бы и предупредить.

— Роза Михайловна, вы, что ли? — Чингиз оставил кейс и поспешил на кухню, пометив взглядом стопку свежих газет, поверх которых белел какой-то листок. — А я думаю, кто это в квартиру забрался?! — Чингиз перешагнул порог кухни и замер. — Вася?! Черт, такой…

Тюменский блатарь, бывший острожник и начинающий бизнесмен Вася Целлулоидов сидел у стола и ел яичницу с луком. Крепкие скулы шатунами ходили под дубленой кожей.

Чингиз обнял Целлулоидова за плечи. Запах лука перебил терпкий, солоноватый настой давно не мытой кожи, сальных волос и пота.

— Отпустили, значит? — Чингиз придержал дыхание и отошел в сторону. — Молодец, Вася… А я ждал, понимаешь, ждал. Не сегодня, так завтра. Меня предупреждали о сюрпризе. Дядя мой предупреждал, я так и знал, что речь идет о тебе, — Чингиз запнулся, засовестился, не станет же он говорить, что за всеми своими заморочками он даже ни разу не вспомнил о Васе Целлулоидове. — Ну, как ты там, рассказывай, Вася.

Целлулоидов отломил горбушку, прошкрябал ею по донцу сковороды, подгребая желто-золотистые остатки.

— Ты что, Вася, разговаривать со мной не хочешь? — опешил Чингиз. — Я тебя как брата ждал, — голос Чингиза дрогнул, он пересилил себя. — Ты до сих пор обижен на меня? Извини, брат, я знаю, это Гордый разнюхал о лесном нашем деле. У него друг комитетский в Тюмени работает… Извини, Вася, кто же мог подумать?

Целлулоидов отодвинул сковороду. Встал из-за стола, вышел в гостиную. Чингиз слышал, как поскрипывают половицы под его ногами. Ходил Вася недолго, а вернувшись на кухню, держал в руках свой фибровый чемоданчик с металлическими углами. Все дни, что Целлулоидов проводил в следственном изоляторе, чемоданчик ждал его под кроватью, храня Васино добро — майки, трусы, папиросы. И еще записную книжку с номерами телефонов людей, имеющих «вес» в Тюмени…