Краюхин отстранил сигарету и всей пятерней почесал горло, волосы бороденки трещали, словно сухие дрова в печи. В последнее время Краюхина донимала аллергия, нервничал Краюхин, терял покой. А после истории с племянником соседки Агафьи Львовны особенно. Напрасно он ввязался в это дело — навара никакого, сплошная нервотрепка. Правда, ему положен процент за наколку, но пока деньгами не пахнет — то ли Нефедов не выполнил обязательств перед Ангелом, то ли Ангел темнит, жадится, хоть это на него не похоже, — обычно после работы Краюхин без задержки получал свою долю. Или старый Халдей выплату зажимает? И спросить неловко, говорят, Ангел не любит, когда его достают с такими вопросами. Конечно, можно узнать у самого Женьки Нефедова, только тот слинял со всем семейством, спрятался за городом, на даче родителей жены, в Тосно. Краюхин хотел его навестить, даже адрес выведал у Агафьи Львовны, ссылаясь на то, что необходимо Нефедову важную информацию передать, а потом раздумал — не надо паниковать, Ангел Денег не замотает, не водится за ним такое, придет время — отдаст…

Краюхин тыльной стороной ладони погладил горло, стараясь успокоить зуд. Совсем он расклеился — и сердце ноет, и в правом боку пощипывает, под ребрами. Пожалуй, на это и можно будет сослаться, болею, мол, не могу такую нервную работу работать. Хорошо бы в больницу лечь, на обследование, а там, глядишь, и отстанут круторожие, забудут, что живет на свете Егор Краюхин, бывший санитар медвытрезвителя…

Краюхин огляделся. Все тот же пейзаж, все те же по-воскресному сиротливые автомобили, все тот же мужик в спортивном кепаре с утиным козырьком, что маячил с другой стороны широкой Биржевой лестницы. И тут Краюхина осенило — он даже присел от неожиданности, — а что, если именно этот тип и есть нежелательный соглядатай, присутствие которого на стрелке и должно быть выявлено?!

Краюхин втянул голову в поднятые плечи, перекинул сигарету в угол рта и, сунув руки в карманы куртки, направился расхристанной походкой вдоль Биржевой лестницы.

Мужчина стоял спиной, глядя в сторону Дворцового моста. И лишь Краюхин поравнялся, как мужчина резко обернулся, словно ждал. Лицо его формой напоминало остов гитары — суженное в висках, расширялось к подбородку. Раз увиденное, такое лицо надолго запоминалось…

— Парамоша?! — невольно воскликнул Краюхин. — Ты ли, нет?

Мужчина метнул в Краюхина быстрый взгляд, приподнял в удивлении брови, отчего низкий его лоб зарылся в складки морщин.

— Не узнаю что-то, — произнес мужчина, названный Парамошей.

— Так это я, Егорка Краюхин, просто бороду завел и усы, — наседал Краюхин, в то же время не очень желая тормошить память Парамоши.