Из хаты вышел примерно около четырех часов, как потом, не совсем четко, припоминал Адам. Прошел вдоль улицы, свернул в переулок и, обогнув конюшни, скрылся с глаз в зарослях лозняка, тянувшихся вдоль берега Лопушанки.

А ночью, около одиннадцати, когда Адам с отцом только легли спать, вдруг тревожно вспыхнули в их светлице стекла окон. Вокруг стало светло, как днем. Где-то неподалеку громко и торопливо застучали двери, зазвенели окна, потом раздался испуганный женский голос, донесся далекий тревожный шум, залаяли собаки…

Когда Адам с отцом выбежали на площадь, высокая соломенная крыша длинной, с низкими стенами конюшни полыхала, охваченная пламенем, из края в край. По гребню то там, то тут солома уже прогорела насквозь, на фоне звездного неба виднелись горевшие стропила, — поднимая красные рои искр, они проваливались в конюшню. Полыхающие обломки бревен летели вниз, на спины перепуганных коней. Они глухо топали копытами, страшно храпели, пронзительно и тонко ржали, бросаясь вслепую, ударяясь о стены и друг о друга. Ржание было невыносимо жутким. Двое широких дверей были кем-то, видимо специально, закрыты тяжелыми железными поперечными болтами. Коммунары, прикрываясь от огня намоченными в воде мешками, пробовали отбивать и выламывать эти болты ломом. Однако подступиться к дверям становилось все труднее и опаснее. А у кого ключи, никто так и не мог ни вспомнить, ни выяснить. Да и вообще, как потом выяснилось, этой весной в коммуне все бурлило, расшатывалось, разбалтывалось, и она никак не могла войти в нормальные берега. Коммуна, по существу, распадалась, болезненно, с трудностями, превращаясь в сельскохозяйственную артель и вбирая в себя несколько близлежащих сел. Иными словами, установившийся быт и порядок рушился, а новый еще не сложился Территория коммуны полнилась множеством незнакомого пришлого люда, среди которого старые коммунары, взволнованные и настороженные, терялись, будто горсть пшеницы в мешке ржи. К тому же собственная пожарная дружина коммуны с ее бедным инвентарем оказалась захваченной врасплох, беспомощной и бессильной. Пожарники из Старых Байраков и Подлесного прибыли слишком поздно, когда загорелась и птицеферма, образованная года четыре назад благодаря инкубаторным установкам, и над соседними подворьями начали разлетаться с оглушительным кудахтаньем огненные комки насмерть перепуганных кур. Наконец то ли кто то разыскал ключи, то ли повыбивали болты ломами. Однако к конюшне уже невозможно было подступиться: пока отбивали запоры, крыша прогорела и провалилась внутрь.