— Тсс! — сказал Раду и приложил палец к губам.

— Тсс… — сказал бульдог и на цыпочках вышел из комнаты.

— Тсс! — сказал Раду, закрывая дверь, и громко загоготал.

Я сказал, что не вижу тут ничего смешного, — пожалуй, еще придется из-за этого типа переезжать в другое место.

— Никуда не нужно переезжать, — сказал Раду. — Этот болван сегодня же раззвонит по секрету на весь этаж, что здесь поселились студенты-железногвардейцы, его закадычные друзья, и жильцы будут обходить нас за километр…

— А полиция? — спросил я. — Ты забываешь о полиции. Разве она не следит за Железной гвардией?

— Зачем? Сам Капитан[48] служит у них осведомителем — зачем им следить за его сторонниками?

Ночью начался дождь, и мы долго лежали без сна, глядя на розовое от рекламных огней небо, в котором изредка мелькали слабые сиреневые молнии, слушая, как плещется вода в желобах, а на дне каменного двора в подвальном кабачке играет оркестр. Голос дизера[49] пробивался как будто из-под земли: «М е л ь н и ч н о е  к о л е с о  в е р т и т с я,  в е р т и т с я… П а к! П а к! П а к! С е р д ц е  м о е  с ж и м а е т с я. Ц а к! Ц а к! Ц а к!..» Мертвым глянцем отсвечивали исхлестанные дождем конторские окна. Только в одном, как раз напротив нас, по ту сторону зияющего чернотой дворового колодца, горел свет. Сквозь мокрые, запотевшие стекла видно было, как некто лысый и круглый, в очках сидит за секретером и усердно пишет. Он сидел там весь вечер и все время писал. Уборщица, приносившая нам постельное белье, маленькая и старенькая, очень серьезная, очень почтительная, сказала, что это господин Бутнару из семнадцатого номера. Он писатель и хороший человек, по ночам он всегда пишет; днем он спит или ходит по делам, а ночью пишет. Рядом с господином писателем живет господин Василиу, афачерист[50], — тоже хороший человек. В пятнадцатом живет господин Паску, бухгалтер, очень хороший человек. Господин Георгиу из четырнадцатого любит выпить, господин Диоклециан из двенадцатого всегда кричит, но и они все хорошие люди…

Мы долго не могли заснуть и гадали, что за писатель Бутнару и о чем он пишет. Потом Раду ушел умываться и, вернувшись, спросил, верю ли я в привидения. «Ни в коем случае. А что?» — «Я тоже не верю, — сказал Раду. — А все-таки я только что встретил в нашем коридоре привидение. Хочешь посмотреть или боишься?» — «Абсолютно не боюсь», — сказал я и спрыгнул с кровати.

В полутемном коридоре действительно стояло привидение. Оно было в белом платке, белом дождевике, в блестящих резиновых ботах и держало в руках зонтик. На одутловатом, словно вывалянном в муке лице зиял красный рот, а глаза были тусклые, мертвые, как потушенные фонари. Привидение запирало ключом двери пятой комнаты и бормотало простуженным, ласковым голосом: «Спи, маленький… Я скоро вернусь… спи…» Заперев дверь, оно шумно высморкалось и, размахивая зонтиком, побрело к лифту.